В 1921 году в Москву в миссию Эстонии на должность атташе прибыл некто Роман Густавович Бирк.
Сотрудниками ВЧК было выяснено, что Бирк родился в 1894 году в России, в 1916 году окончил офицерскую школу в Иркутске, Первую мировую войну закончил в чине капитана.
После предоставления Эстонии независимости служил в 1918-1920 годах в эстонской армии, работал в Генеральном штабе. Собственно, с заданием от штаба он и был направлен в Москву.
ВЧК, которая в то время занималась организацией каналов нелегальной переписки для «Монархической организации Центра России» (операция «Трест»), заинтересовалась кандидатурой Бирка. Колесников и Опперпут, члены этой организации, в ноябре 1921 года установили с ним контакт и договорились о переправке с почтой миссии писем для представителя «Треста» в Таллине Щелкачева. С этого момента они стали постоянными посетителями эстонской миссии.
Один-два раза в месяц Бирк получал от них письма для переправки в Таллин. Изначально переписка носила частный характер, а с января 1922 года пошла разная военная и экономическая информация. Такая же информация поступала в ответных письмах, главным образом из Парижа.
Колесников вскрывал в присутствии Бирка отдельные пакеты, и тот видел их содержимое: приказы по Красной Армии, прочие военные документы. Наряду с этим проводилось глубокое изучение Бирка с целью привлечения к сотрудничеству.
Наконец Колесников убедился, что Бирку можно доверять. Вскоре после надлежащих проверок, которые доказали это, Колесников открыл Бирку, что является сотрудником ВЧК Кияковским Виктором Станиславовичем.
С этих пор началось сотрудничество Бирка с российскими органами безопасности, которое продолжалось в течение 15 лет.
Бирк связывал Кияковского с представителями польской и английской разведок в Москве, которых снабжали специально подготовленной дезинформацией.
Также Бирк передавал для вскрытия почту военного атташе Поль ши в Таллине Дриммера, которая направлялась через эстонскую миссию. Кияковский утверждал, что от представителей «Треста» за границей и Бирка он получал такой объем разведывательной информации, что от нее ломились сейфы.
С помощью Бирка выполнялся нелегальный переход финской и эстонской границ руководителем «Треста» Якушевым и его курьерами. За операцию «Трест» он был награжден золотыми часами.
Из-за предательства участника этой операции Стауница (Опперпута) дальнейшая работа с Бирком была временно приостановлена, и в 1927 году он выехал в Вену, где поступил на учебу в Консульскую академию.
По причине разоблачений Опперпута за Бирком тянулся «трестовский» след. В секретном меморандуме дирекции венской полиции от 7 декабря 1927 года указывалось, что за Бирком с середины ноября велось наблюдение, тем не менее его связи с советскими кругами не были установлены. Далее в этом документе приводились следующие слова Бирка:
«В 1922-1924 rr. состоял атташе эстонской миссии в Москве. Служил в Генштабе и в последние годы выезжал как курьер. Имел связи с советским Генштабом в интересах Эстонии, что облегчалось прежней службой в царской армии. Не сотрудничал с Советской властью». Заявление же Опперпута о том, что Бирк — агент ОГПУ, подхваченное газетами в Эстонии, по иску Бирка эстонским судом не было признано достаточным доказательством, и суд потребовал от газет извинений. За границей до начала 1930 года Бирка продолжал опекать ИНО.
В 1929 году в Вене Бирк совместно с профессором Консульской академии Патцелем и одним из своих друзей Талером открыл представительство Американо-Европейского информационного агентства (АМЕИА), которое получило через Нью-Йорк выход на разведотдел Госдепартамента США.
По предложению Кияковского корреспондентом АМЕИА в Москве был назначен бывший царский дипломат Лаврентьев.
В начале 1930 года Бирк под крышей АМЕИА выехал в Гамбург, тем не менее американцы скоро потеряли интерес к этому представительству. Тогда Бирк устроился корреспондентом в представительство Агентства Херста в Берлине и в этом качестве мог выступать от имени американцев. Он давал также понять своим контактам и связям, что неофициально представляет генштабы Эстонии и Финляндии.
В Берлине он возобновил разведывательную деятельность в пользу Советской России под руководством местной резидентуры по линии внешнеполитической разведки. 13 апреля 1930 года он так писал в Центр о своей первой встрече с берлинским резидентом:
«Он предлагает мне в срочном порядке наладить здесь получение секретных сведений из штаба, мининдела и дипкорпуса».
Как разведчику Бирку очень много дало его участие в операции «Трест». Он умел заслуживать доверие и симпатию крайне умудренных профессионалов. Бирк не «вытягивал» из источника информацию, а терпеливо ждал, когда тот сам начнет ее давать. На предложения представителей западных спецслужб о сотрудничестве он никогда не отвечал сразу, говорил, что должен подумать, ссылался на трудности, просил считать себя только «резервистом на случай войны».
Он также отказывался от денежных и других авансов, говоря, что не убежден, сможет ли достать нужный материал. Бирк твердо придерживался того правила, что для успеха в делах надо стоять в моральном плане выше своих контрагентов. В нем они видели надежного партнера, верили ему. Участвуя в их «пирах и забавах», Бирк не терял головы.
Доверие к Бирку испытывали и жены его источников. Один из них, например, направляясь к любовнице, говорил жене:
«Посижу в ресторане с Бирком», и это было очень веским алиби.
Бирк быстро становится одним из деятельных помощников берлинской резидентуры. В частности, ему удается установить деловой контакт со старым агентом абвера Эгоном Гесслингом, который сразу же после знакомства предложил Бирку связаться через него напрямую с абвером. Однако Бирк отверг это предложение, сказав, что он не желает заниматься разведкой, так как уже «пострадал в этом деле из-за провокации других», однако он будет рад услужить Германии как своей второй родине.
Бирк и позже держался этой легенды, заявляя, что он «еще сумеет доказать Германии свою преданность, став в случае войны в ряд активных разведчиков».
В июне 1931 года Центр писал в Берлин, что одобряет линию поведения Бирка, «которая рассчитана на то, что Гесслинг и немецкая военная разведка будут рассматривать Бирка как своего резервиста и постоянно стремиться приблизить его к себе, что и даст возможность быть среди них «своим человеком» и использовать это обстоятельство для выявления лиц, коими следовало бы заняться и можно было бы вербовать на этом участке нашей работы, к тому же, по существу, одном из основных». Центр отмечал, что «знакомство Бирка с Гесслингом очень ценное, и Бирку нужно использовать его для дальнейшего расширения своих связей в кругах военной разведки».
В поисках источников информации по нацистской партии Бирк в начале 1930-х годов прочно вошел в круг «национал-революционеров», которые примыкали в то время к левому крылу нацистского движения в Австрии и Германии. В этой среде Бирк нашел два необходимых источника информации. Одним из них был личный друг Бирка по учебе в Консульской академии в Вене Талер, который смог пробраться в такое важное нацистское логово, как партийная, а после прихода фашистов к власти — и государственная разведка.
Другим источником стал близкий к верхушке нацистов врач Хаймзот, от которого поступала подробная информация о положении в гитлеровском руководстве и по другим важным вопросам.
Многим знакомым Бирка, как правило бывшим офицерам, был свойственен дух фронтового братства, а Бирка они считали «надежным товарищем, хорошим ландскнехтом», ему доверяли заветные тайны.
Берлинская резидентура сообщала в Центр 10 октября 1932 года:
«При всей осторожности Бирка он в известной мере находится в зависимости от Гесслинга, и если мы не хотим, чтобы Бирк провалился, то он должен сохранять дружеские отношения с Гесслингом, воздерживаясь максимально от разговоров на политические темы».
Бирку резидентура предлагала тогда перебраться в другую страну, но он отказался. Значительную роль в этом вопросе сыграла его жена: семья только что обосновалась в Берлине после ряда лет кочевой жизни, сын учился в гимназии, менее года назад здесь была похоронена дочь Бирков.
Оставляя Бирка в Берлине, резидентура брала на себя большой риск. Однако Бирк, несмотря ни на что, смог продержаться до июля 1934 года в Германии, в некоторой степени благодаря Гесслингу. Жена последнего, актриса театра и кино Кевт, писала Бирку после его отъезда:
«Вы абсолютно преданы моему мужу. Он Ваш самый надежный друг». Ситуация в Германии после прихода к власти нацистов стремительно углублялась, и в 1934 году Бирк был все же вынужден покинуть Германию и переехать в другую европейскую страну, где продолжал сотрудничество с советской внешней разведкой до 1937 года.
Делал он это очень профессионально и честно. В сохранившемся десятитомном архивном деле на Бирка отсутствуют какие-либо данные о его расшифровке…
Дальнейшая судьба Романа Густавовича Бирка сложилась трагически. В 1938 году он был отозван в Москву и приговорен к высшей мере наказания.
В 1963 году реабилитирован…
Загрузка...
