Операция «Трест»

В 1920-х годах белоэмигрантские организации, осевшие за границей, готовили различные планы возврата самодержавия.
Так, например, в конце мая 1921 года в Германии открылся монархический съезд, на котором присутствовали делегаты из разных стран, избравшие Высший монархический совет (ВМС) во главе с бывшим членом Государственной думы Н.Е. Марковым-вторым.

Николай Евгеньевич Марков (Марков Второй) (2 [14] апреля 1866 г., Симферополь или село Александровка, Курская губерния — 22 апреля 1945 г., Висбаден) — русский политик правых взглядов, публицист и писатель, потомственный дворянин из рода Марковых, коллежский советник, инженер-архитектор. После революции 1917 года — участник Белого движения. С 1920-х годов находился в эмиграции, продолжив политическую деятельность в православно-монархическом русле. Выступал сторонником фашистских политических режимов. Сотрудничал с властью в Нацистской Германии. Поддержал последних в их плане вторжения на СССР.

Монархисты сплотились вокруг претендентов на русский престол — бывших великих князей Николая Николаевича и Кирилла Владимировича Романовых.

Великий князь Николай Николаевич (Младший), (6 (18) ноября 1856 г., Санкт-Петербург — 5 января 1929 г., Антиб, Франция) — первый сын великого князя Николая Николаевича (старшего) и великой княгини Александры Петровны (урожденной принцессы Ольденбургской), внук Николая I; генерал-адъютант (1896 г.), генерал от кавалерии (6 декабря 1900 г.). Среди некоторых групп белой эмиграции считался претендентом на российский Престол как старший по возрасту и самый известный член Династии, хотя сам никаких монархических притязаний не высказывал.

Великий князь Кирилл Владимирович Романов (30 сентября [12 октября] 1876 г., Царское село — 12 октября 1938 г., Париж) — второй сын великого князя Владимира Александровича, третьего сына императора Александра II, и великой княгини Марии Павловны; двоюродный брат Николая II. В 1924 году, в эмиграции, провозгласил себя Императором Всероссийским Кириллом I, с чем не согласилась часть Императорской семьи.

Монархическое большинство, в том числе Высший монархический совет во главе с Марковым и воинские подразделения под командованием Врангеля, поддержи­вало Николая Николаевича, двоюродного дядю Николая II. Однако руководители монархистов отчетливо понимали, что, не имея организации единомышленников на территории Советской России, они не смогут достичь свержения большевиков. Кроме того, наличие такой органи­зации помогло бы им поднять свою значимость в руководящих кру­гах капиталистических государств и рассчитывать на их финансовую и военную поддержку.
Так случилось, что в ноябре 1921 года внешняя разведка ВЧК перехватила письмо белогвардейца Артамонова, который в то время работал переводчиком в английском паспортном бюро в Ревеле (Эстония), адресованное в Берлин члену Высшего монархического совета князю Ширинскому­-Шихматову. В этом письме Артамонов сообщал о своей встрече с бывшим статским советником, а теперь ответственным работником Наркомпути А.А. Яку­шевым, который направлялся в служебную командировку в Швецию через Ревель. Якушев якобы сообщил ему, что в Москве и Петрограде продолжа­ют подпольную работу разрозненные группы сторонников мо­нархии и он принимает меры к их объединению.

Александр Александрович Якушев (1876—1937 гг.) — чиновник Министерства путей сообщения, после революции — сотрудник ВЧК-ОГПУ, участник операции «Трест».

Также Якушев высказался за установление контактов с монархическим советом с целью объединения усилий по свержению советской власти. О впечатлении, которое произвел Якушев на Артамонова, бывше­го своего ученика в Императорском Александровском лицее, лучше всего говорят цитаты из того же письма:
«Якушев крупный спец. Умен. Знает всех и вся.
Наш единомыш­ленник.
Он — то, что нам нужно. Он утверждает, что его мнение — мнение лучших людей России …
После падения большевиков спецы станут у власти. Правительство будет создано не из эмигрантов, а из тех, кто в России.
Якушев говорил, что лучшие люди России не толь­ко видятся между собой, в стране существует, действует контррево­ люционная организация.
В то же время впечатление об эмигрантах у него ужасное. «В будущем милости просим в Россию, но импорти­ровать из-за границы правительство невозможно. Эмигранты не зна­ют России. Им надо пожить, приспособиться к новым условиям»».
Письмо Артамонова о встрече с Якушевым живо обсуждалось на совещании у председателя ВЧК Ф.Э. Дзержинского, в ходе которого Артузов сообщил известные ВЧК сведения о Якушеве.
Вот они.
Якушев Александр Александрович, 1876 года рождения, потомственный дворянин из семьи преподавателя кадетского корпуса, в 1907 году окончил Императорский Александровский лицей. Остал­ся работать воспитателем в то время, когда в лицей поступил учиться Артамонов Юрий Александрович.
Затем Якушев служил управляю­щим департамента в Министерстве путей сообщения в чине действи­тельного статского советника.
В 1919 году, когда генерал Юденич на­ ступал на Петроград, генерал Миллер — на Вологду, поляки заняли Минск, а корпус Кутепова захватил Курск и Орел, Якушев, который входил в подпольную организацию в Петрограде, поддерживал связь с Национальным центром в Москве и участвовал в подготовке вооруженного востания в Петрограде одновременно с мятежом в Москве.
После разгрома контрреволюционного подполья в Петрограде Якушев с семьей пере­брался в Москву и устроился на работу в Наркомат путей сообще­ния в качестве консультанта по водному хозяйству. По долгу службы периодически выезжал в служебные командировки по России и за границу.
В Москве Якушев иногда встречался с отдельными бывшими аристократами и царскими сановниками, которые не теряли надежду на реставрацию монархии.
После того как Артузов закончил свой доклад, Дзержинский распорядился тщательно изучить личность Якушева и предложил поразмыслить над созда­нием легендированной монархической организации на территории России под контролем ВЧК с целью оперативной игры с Высшим монархическим советом. В основу стратегической политической ли­нии этой организации было предложено положить следующую пози­цию Якушева:
« … правительство будет создано не из эмигрантов, а из тех, кто в России».
Заместитель председателя ВЧК Менжинский и Артузов обратили внимание Дзержинского на содержание второй части письма Артамонова о Якушеве, которую можно было применить в будущем как тактику по срыву террори­стических и военно-диверсионных устремлений белой эмиграции против Советской России. Речь шла о следующей выдержке из письма Артамонова:
«Якушев дальше сказал: «Монархическая организация из Москвы будет давать директивы организациям на Западе, а не наоборот. Зашел разговор о террористических актах. Якушев сказал:
«Они не нужны, нужно легальное возвращение эмигрантов в Россию как можно больше. Офицерам и замешанным в политике обождать. Интервенция иностранная и добровольческая нежелательна. Интервенция не встретит сочувствия».
Якушев, безусловно, с нами.
Умница. Человек с мировым кругозором.
Мимоходом бросил мысль о «совет­ской» монархии. По его мнению, большевизм выветривается.
В Яку­шева можно лезть, как в словарь. На все дает точные ответы. Предла­гает реальное установление связи между нами и москвичами. Имен не называл, но, видимо, это люди с авторитетом и там, за границей … »
— Это еще одна полезная идея, — заметил Дзержинский, — которая подсказывает, кого включать нам в состав легендированной организации кроме чекистов.
И вообще, Якушев весьма интересная личность, и нам надо как можно больше узнать о нем, насколько глубоки его монархические убеждения и какова его практическая деятельность против советской власти.
Нельзя ли его переубедить и сделать нашим союзником …
В последнем случае из Якушева получился бы неплохой руководитель монархической, но легендированной нами организа­ции. Подумайте над этим, — закончил Дзержинский, обращаясь пря­мо к Артузову.
Через время Якушева, вернувшегося в Москву из служебной командировки, аре­стовали прямо на вокзале и доставили на Лубянку. На первых же допросах он подтвердил содержание своих бесед с Артамоновым и заявил, что они условились о дальнейшей свя­зи и координации деятельности монархистов, находящихся за гра­ницей, с монархистами в Советской России.
Однако сам Якушев в беседе на Лубянке согласился, что борьба против советской власти совершенно бесперспективна и произвел на начальника контрразведывательного отдела (КРО) ВЧК Артузова и его ближайших помощников Пиляра и Стырне впечатление искрен­него патриота России, трезво мыслящего, благоразумного и честного человека.
В конце концов не одном из допросов Якушев заявил:
«Я подтверждаю, что готов отойти от всякой политической борьбы в случае, если буду освобожден. Считаю себя вполне лояльным гражданином своей страны и го­тов работать на ее благо не за страх, а за совесть…»
Председатель ВЧК Дзержинский и его заместитель Менжинский одобрили предложение Артузова сделать Якушева руководителем легендированной монархической организации в Советской России под названием «Монархическая ор­ганизация Центральной России» (МОЦР).
Сама же операция получила название «Трест».
Артузов совместно с Якушевым приступил к комплектованию политсовета «Монархической организа­ции Центральной России». В его состав, по предложению Якушева, были включены черниговский помещик камергер Ртищев, балтийский барон Остен-Сакен, нефтепромышленник Мирзоев, тай­ный советник Путилов. Номинальным главой МОЦР было решено считать генерал-лейтенанта царской армии Зайончковского — про­фессора советской военной академии, а Якушеву досталась роль председателя политсовета.
Позднее в состав политсовета был включен также генерал-лейтенант Николай Михайлович Потапов, бывший военный атташе в Черногории, начальник отдела генерал-квартир­мейстерской службы, которая занималась вопросами внешней разведки царской России. После революции Потапов, отлично известный в кругах старого генералитета, входил в состав высшего командова­ния Красной Армии.

Николай Михайлович Потапов (2 марта 1871 г., Москва — 1946 г., Москва) — русский и советский военачальник, генерал-лейтенант Российской Императорской армии, комбриг РККА.

Заместителем Якушева по финансовым вопросам было решено сделать агента ВЧК — бывшего царского офицера Опперпута, под фами­лией Стауниц. Справедливости ради надо сказать, что это назначение стало основательным просчетом Арту­зова, который не учел авантюризм и изменчивость характера Опперпута.
В то же время Артузов провел нужные мероприятия по зашифровке пребывания Яку­шева под арестом и восстановлению связи с Высшим монархическим советом. Для этого в Ревель был направлен сотрудник контрразведывательного отдела Кияковский, который по паролю вышел на связь с Артамоновым, поведал о заболевании Якушева тифом во время очередной командировки в Иркутск — чем и был вызван перерыв в связи, отдал подготовленную в Москве информацию о деятель­ности МОЦР и условился о поддержании надежной связи между МОЦР и ВМС, в том числе и через эстонскую миссию в Москве.
А уже 14 ноября 1922 года по заданию Дзержинского и Артузова Якушев выехал в командировку в Берлин для установления непосредствен­ного контакта с руководителями ВМС. В Риге к Якушеву присоеди­нились Артамонов и племянник Врангеля П.С. Арапов, организовавшие Якушеву встречи с главными руководителями ВМС Тальбергом, Ширинским-Шихматовым, Гершельманом и Баумгартеном, а попозже и с вернувшимся из Парижа Марковым. Так началась оперативная игра под названием «Трест».
Линия поведения, которая была разработана чекистами для Якушева, а также его личные каче­ства позволили убедить руководство ВМС, что они ведут разговор с се­рьезной и дееспособной организацией. На встречах Якушева с руководителями ВМС обсуждались пра­ктические вопросы отношений и связи между ВМС и МОЦР, помощи МОЦР, а также вопросы программы и тактики деятельно­ сти МОЦР в Советской России.
В итоге было принято решение поддерживать связь представителей МОЦР и ВМС путем личных встреч и переписки, используя для этого дипломатическую почту эстонской миссии в Москве.
Якушев, который успешно справился с поставленной на Лубянке задачей, вернулся в Москву, где сразу же перед ним была поставлена и параллельная задача — выход на ряд иностранных разведок. Для этого в сообщениях МОЦР для ВМС, которые передавались через эстонскую мис­сию, стала помещаться «информация» о Красной Армии, так как была глубокая уверенность в том, что эстонская разведка, читая эти письма, проявит заинтересованность и желание установить контакт с МОЦР, чтобы полу­чать материалы разведывательного характера от нее напрямую.
Все так и случилось, и с той поры началась передача эстонской разведке дезинформационных материалов через агента ОГПУ атташе по делам печати эстонской миссии в Москве Романа Бирка.
В дальнейшем МОЦР вышла на руководство и польской разведки.
А тем временем в Европе продолжалось усиление военной белоэмиграции.  Весьма энергичную деятельность в этом направлении развивал генерал Врангель, хорошо понимавший, что мало возглавлять только ар­мию, надо, чтобы ему оказывала поддержку довольно влиятельная политическая организация. При всем при том ВМС во главе с Марковым сам старался подчинить себе Врангеля с его войсками. Оттого такую положительную реакцию генерала вызвала полученная им информа­ция о существовании и деятельности МОЦР. Врангель ре­шил незамедлительно установить связь с этой организацией.

Барон Пётр Николаевич Врангель (15 августа (27 августа) 1878 г., Новоалександровск, Ковенская губерния, Российская империя — 25 апреля 1928 г., Брюссель, Бельгия) -русский военачальник, участник Русско-японской и Первой мировой войн, один из главных руководителей Белого движения в годы Гражданской войны. Главнокомандующий Русской армии в Крыму и Польше (1920 г.). Генерального штаба генерал-лейтенант (1918 г.).

Руководство ОГПУ также пришло к выводу, что настало подходящее время для установления личных контактов Якушева с представителями Вран­геля и заключения с ними соглашения о том, чтобы все их действия на территории СССР осуществлялись только с согласия МОЦР. Для этого в 1923 году Якушев был отправлен в командировку в Берлин, где он встретился с представителями Врангеля.
Однако эта встреча не прошла безболезненно. Узнав о ней, руководители ВМС расценили ее как стремление МОЦР ослабить связи с ними и дальше ориентироваться только на «Организацию русской ар­мии» (ОРА). Чтобы снизить напряженность, была организована личная встреча Якушева с Марковым. После нее Марков даже обеспечил уезжавшего в Париж Якушева рекомендательными письмами к лицам из ближне­го окружения Николая Николаевича.
В Париже прошли переговоры Якушева с руководителями ОРА: генералом Миллером, Хольсменом и Манкевичем. На них были рассмотрены вопросы программы и тактики МОЦР, с которы­ми руководители ОРА согласились, и в результате было подписано соглашение, в котором оговаривалось, что вся деятельность ОРА на территории СССР предварительно должна согласовываться с МОЦР. Воспользовавшись беседой, Якушев показал Миллеру и Хольсмену письма, которыми обеспечил его Марков, — они содержали сведения об интригах ВМС против Врангеля и Миллера. Эти письма усилили вражду между ОРА и ВМС…
По рекомендации Миллера и Хольсмена Якушев был принят претендентом на российский престол Николаем Николаевичем. В ходе беседы прошло обсуждение дел в различных организациях белой эмиграции и были рассмотрены планы на будущее. После переговоров с великим кня­зем Якушев вернулся в Москву.
Во время всех этих встреч Якушев держался превосходно, но к осени 1923 года отдельные руководители ОРА все­ таки решили перепроверить на месте, является ли МОЦР настолько дей­ственной монархической организацией, как это следовало со слов Якушева. Такая возможность была предусмотрена руководством операции «Трест». Когда генерал Хольсмен отправил в Петроград полковника Жуковского, тот связался с двумя своими давними знакомыми — бывшими офицерами, разумеется, не зная (воля случая), что они были агентами ОГПУ. В результате Жуковский доложил Хольсмену не только о дееспособности МОЦР, но и о том, что в Петрограде есть потенциал для образования монархических ячеек в подразделениях Красной Армии. В дальнейшем в Петрограде была создана легендирован­ная военная организация, и несколько лет параллельно с операцией «Трест» проводилась  и эта оперативная игра.
Своих особо верных представителей — Марию Захарченко- Шульц и ее мужа Георгия Радковича («племянников») направил в Москву и генерал Кутепов.

Александр Павлович Кутепов (16 [28] сентября 1882 г., Череповец Новгородской губернии — 26 января 1930 г.) — русский военный деятель, генерал от инфантерии (1920 г.), первопоходник, активный участник Белого движения. В 1928-1930 — председатель Русского общевоинского союза (РОВС). 26 января 1930 был похищен в Париже агентами Иностранного отдела ОГПУ.

Для того чтобы создать у Захарченко впечатление, что она привлечена к активной работе в МОЦР, ей была доверена роль передаточного звена на линии связи МОЦР с пред­ставителями эстонской и польской разведок. В результате посланцы сообщили Кутепову, что МОЦР является солидной организацией и ему надобно лично познакомиться с ее руководителями.
Генерал Врангель, в свою очередь, и без согласования с МОЦР послал в СССР своего представителя Бурхановского.  Для того, чтобы пока­зать Врангелю, что любые действия без предварительной договоренности с МОЦР могут привести к провалу, Бурхановский был аре­стован…
Приезд в Москву представителей заграничных монархических организаций существенно осложнило ведение игры «Трест». В то же время стало явным, что в руководстве МОЦР должен быть воен­ный специалист, так как Якушеву было трудно вести «переговоры» по военным вопросам, а собственно к ним выявляли огромную заинтересованность руководители зарубежных монархических организаций. Исходя из этого аргумента было принято решение организовать штаб, который бы ведал военными делами организации.
Военным руководителем организации стал генерал- лейтенант российской императорской армии Потапов, который занимал ответственный по­ст в верховном командовании Красной Армии. Совместно с этим круп­ным военным специалистом Якушев прежде посещал Варшаву, где они вели переговоры с представителями польской разведки.
В 1924 году в руководстве военной части бело­эмиграции за границей возникли трения — между Врангелем и его заместителем гене­ралом Кутеповым.  Увидев, что Кутепов втайне от него установил связи с МОЦР, Врангель выехал в Париж к Николаю Николаевичу для получения содействия по вопросам усиления своего единонача­лия не только в руководстве армией, но и в политической деятельно­сти. Тем не менее эта поездка Врангелю не помогла…
Кутепов был человеком сильной воли, значительных организаторских способностей, целеустремленный и безжалостный. Он выиграл закулисную борьбу в среде белоэмиграции, и Врангель был отстранен от политических дел. Кутепов фактически стал руководителем РОВС. Эти разногласия сильно ослабили влияние Врангеля в монархи­ческом движении в целом, и в такой ситуации надобность его использования в разработке операции «Трест» отпала. Было при­нято решение разорвать связь МОЦР с Врангелем, что еще более подрывало его авторитет среди монархистов как политического деятеля.
В то же время среди молодых монархистов по большей части стало распространяться евразийское движение, тактически принявшее форму оппозиции по отношению к руководству монархических организаций. Идеологами евразийства являлись русские философы П. Савицкий, Г. Сувчинский, Г. Флоровский и князь Н. Трубецкой.
Под воздействием знаменитого русского философа Н.А. Бердяева евразийцы полагали, что Россия пойдет по пути развития, в основу которого должны быть положены общие элементы экономики, политики и культуры Европы и Азии. Этот путь строился бы на идеях монархизма, национализма и православной церкви.
Учитывая это, руководителями операции «Трест» было принято решение об установлении связи с евразийцами.  Чтобы все выглядело правдоподобно, нужно было сделать это так, чтобы инициа­тива шла от молодежи МОЦР, как бы минуя руководство. Для этого в разработку было введено новое лицо — военнослужащий Красной Армии Н.А. Ланговой, выступавший под легендой помощника начальника штаба МОЦР.
Ланговой проник в Польшу через «окно», которое было организовано согласно подписанному с польской разведкой соглашению, и провел перего­воры со специально прибывшим в Польшу руководителем евразий­цев Араповым, в ходе которых была достигнута договоренность о создании евразийской партии и разработке ее программных документов. Для укрепления руководящего звена евразийцев в МОЦР в его состав в качестве ак­тивного участника был введен помощник начальника контрразведы­вательного отдела Стырне.
Прибывшему по каналу МОЦР в Москву представителю Арапо­ва Мукалову «продемонстрировали» «активную» работу МОЦР, по­сле чего в СССР прибыл и сам Арапов. В связи с его приездом было созвано совещание руководящего звена МОЦР, на котором присутствовали Якушев, Опперпут, Ланговой, Стырне и ряд других лиц, которые исполняли роль руководящих деятелей МОЦР.
Для демонстрации Арапову «активной деятельности» МОЦР в присутствии Якушева была организована встреча с одним из «руководителей» МОЦР, привлеченным КРО к оперативной игре, бывшим царским генералом, опытным генштабистом А.М. Зайончковским. Заметная внешность и утонченная речь известного в монархических кругах генерала произвели должное впечатление на Арапова.
После того, как Арапов вернулся из Москвы между ним и МОЦР завязалась интенсивная переписка, в которой он довольно подробно сообщал о положении в монархических кругах за рубежом.
Растущее влияние генерала Кутепова на монархическое движение ставило перед чекистами задачу сконцентрировать на нем макси­мум своего внимания. Раньше путем переписки была достигнута принципиальная договоренность о личной встрече Якушева с Кутеповым.
Данная встреча состоялась в Данциге 6 июня 1924 года. После знакомства оба отправились в резиденцию Николая Николаевича, где в ходе длительной беседы были рассмотрены вопросы о положении в армии и среди духовенства, о настроении народа, об организации переворота в СССР.
Воспользовавшись моментом, Якушев довел до сведения Николая Николаевича информацию о стремлении Маркова от имени великого князя заключить сепаратное соглашение с Польшей, а так­ же с Румынией, обещая последней Бессарабию.
Почуяв, что великий князь недоволен поступками Маркова, Якушев выступил с предложением вызвать руководителей ВМС и показать им свое от­ношение к их политике. Николай Николаевич воспользовался сове­том Якушева, что привело к существенному охлаждению отношений между ВМС и великим князем.
11 июня 1924 года Якушев вернулся в Москву, и после его доклада о проделанной работе было принято решение углубить раскол в монархическом движении.
Между тем МОЦР расширял свои связи. К середине 1924 года через Р. Бирка, который перешел к этому моменту на работу в Министерство иностранных дел Эстонии в качестве дипкурьера, были уста­новлены связи с финской разведкой, а также с агентом англий­ской разведки, представителем Николая Николаевича в Финляндии Н.Н. Бунаковым. Дезинформационный материал, который был передан МОЦР, заинтересовал финнов и англичан, и они согласились на рас­ширение контактов с МОЦР, для чего открыли «окно» на советско-­ финской границе. С советской стороны для переброски людей и по­чты за границу использовался командир одного из подразделений погранотряда Тойво Вяхя, который играл роль человека, «завербованно­го» МОЦР.
К сожалению, в то время появился ряд проблем в отношениях МОЦР с эстон­ской и польской разведками. В этой связи Якушев «нелегально» пе­решел советско-эстонскую границу и встретился в Ревеле с начальни­ком штаба эстонской армии и разведки. Кроме того, Якушев встре­тился с помощником английского резидента в Эстонии и получил от него информацию о намерениях англичан вести в Советской России террористическую деятельность. Трудно переоценить тот вклад, который внес в защиту новой вла­сти бывший убежденный монархист Якушев.
В деле «Трест», которое находится в Архиве СВР РФ, не сохранилось статистической отчетности о числе раскрытых вражеских агентов, арестованных или перевербованных. А вот «помощь», кото­рую «Трест» оказывал западным спецслужбам в получении «секрет­ ной военно-политической информации об СССР и его вооруженных силах», задокументирована в самых различных видах. Все дело в том, что в ходе операции «Трест» по предложению ГПУ-ОГПУ и с согласия Реввоенсовета республики было основано специальное бюро по подготовке дезинформации для военных разведок Запада.
По разным каналам в ОГПУ начала поступать информация о том, что английский разведчик Сидней Рейли, который находится в США, заинтересован в информации об обстановке в России. Проанализировав ситуацию, Ф.Э. Дзержинский поставил задачу разработать оперативную комбинацию по выводу Сиднея Рейли на территорию СССР.
Среди множества решений этой задачи чекисты остановились на варианте использования «втем­ную» Марии Захарченко- Шульц, которой Якушев порекомендовал при­гласить Рейли в Финляндию, чтобы обсудить возможность его уча­стия в делах МОЦР. Эту идею поддержали Бунаков и резидент английской разведки в Прибалтийских странах Бойс, направивший в США зашифрованное письмо для Рейли. В нем Бойс сообщил Рейли о МОЦР как о чрезвычайно солидной монархической организации на терри­тории СССР, в активизации работы которой заинтересованы как анг­лийская, так и французская разведки.
Хорошо знавший Бойса по совместной работе в России в 1918 году Сидней Рейли сразу ответил на это приглашение. Уже по пути в Финляндию 3 сентября 1925 года он в Париже встретился с Кутеповым и детально выяснил все, что тому было известно о МОЦР. В этой встрече также участвовал и приехавший в Париж Бойс, уговоривший Рейли к поездке в Финляндию.
24 сентября 1925 года в Финляндии Якушев встретился с Рейли. Тот изложил свои взгляды на общее положение в Европе и Америке, а также на вопросы политического и экономи­ческого положения в России.  Далее Рейли предложил два способа обеспечения деятельности МОЦР денежными средст­вами: покупка и кража художественных ценностей для прода­жи их за границей, а также сотрудничество с английской разведкой на основе снабжения ее информацией о деятельности и планах Ко­минтерна.
Якушев, сославшись на то, что он не может единолично принять решение по предложению Рейли, пригласил его приехать в Москву для обсуждения этих вопросов на политическом совете МОЦР. После длительных колебаний Рейли дал согласие и 25 сентября 1925 года перешел финскую границу в районе Сестрорецка. До границы его провожали Радкович и финский капитан Розенстрем. На советском берегу Рейли встретил начальник заставы Тойво Вяхя, который на двуколке доставил его на станцию Парголово.
По дороге в Парголово опустившийся на землю туман закрывал все вокруг. Рейли чутко прислушивался к каждому звуку, однако слышал лишь убаюкивающий скрип колес двуколки, да чавканье сырой земли под копытами лошади.
В Парголово Рейли сел в поезд, идущий в Ленинград. В вагоне его ожидали Якушев и чекист Щукин. Рейли дали паспорт на имя Штейнберга.
Утром 26 сентября Рейли уже был в Ленинграде. День он провел в квартире Щукина, а вечером в международном вагоне Рейли, Яку­шев и евразиец Мукалов выехали в Москву. На вокзале в Москве их встречали чекисты Старов, Дорожинский и Шатковский.
27 сентября на даче в Малаховке на заседании политического со­вета МОЦР, на котором присутствовали Потапов, Опперпут, Стырне, Ланговой и другие, Рейли высказал свои предложения, о которых он говорил Якушеву в Финляндии. Отсюда он отправился на вокзал, где был арестован и 3 ноября 1925 года расстрелян в соответствии с приго­вором Революционного трибунала в 1918 году.
Чтобы скрыть от белоэмигрантов случившееся, ночью 28 сентября на границе были инсценированы перестрелка, крики, шум, арест Вяхя и «убийство» трех человек. Утром 29 сентя­бря к границе подъехала грузовая автомашина и в нее погрузили «трупы» якобы Рейли и сопровождавших его двух «сотрудников» МОЦР.
Для пущей убедительности в ленинградской «Красной газете» было помещено сообщение о том, что в ночь с 28 на 29 сентября группа неизвестных лиц пыталась не­легально переправиться в Финляндию. В завязавшейся перестрелке с пограничниками трое бандитов были убиты.
Эмиграцию весьма взбудоражил провал Сиднея Рейли. Из Фин­ляндии в Москву прибыл муж Марии Захарченко-Шульц Радко­вич, перебрасывавший Рейли через границу, и затребовал от Опперпута объяснений произошедшего. За границу были отправле­ны результаты расследования МОЦР, проведенного в Ленинграде, доказывающие, что Рейли был убит при случайной стычке с пограничниками, а вслед за тем за границу выехал представитель евразийцев при МОЦР Мукалов, который принимал участие этом в расследовании. Также был пущен слух, что Тойво Вяхя расстрелян как предатель. В реальности же он под другим именем выехал к новому месту служ­бы, получив за операцию по выводу Рейли орден Красного Знамени.
Однако, несмотря на все принятые меры, провал Рейли все-таки пробудил сомнения в отношении МОЦР у правительств некоторых госу­дарств.  Исходя из этого было принято решение позволить свободно въехать и выехать из СССР В.В. Шульгину, давно желавшему нелегально побывать в стране.
Этот крупный помещик, убежденный монархист, видный политический деятель царской России, бывший член Государственной думы, был хорошо известен в кругах белой эмиграции. В ночь с 22 на 23 декабря 1925 года Шульгин воспользовался «ок­ном» на советско-польской границе. В передвижении по советской территории Шульгина сопровождал агент Д.
Шульгин посетил Киев, Ленинград и Москву. Знавший про реальную жизнь в Советской России лишь из газет и донесений, он был очень удивлен тем, что ему пришлось увидеть, и тем, что ему показали. В Москве он встретился с руководителями МОЦР, причем даже сама обстановка конспиративной встречи произвела на него огром­ное впечатление. Поездкой он остался очень доволен.
В начале 1926 года деятель­ность МОЦР руководителями операции «Трест» была направлена на дальнейшее устранение затруд­нений, вызванных захватом Сиднея Рейли. Проведенная в этом на­правлении работа позволила в известной степени восстановить веру в существование МОЦР, однако монархические организации за границей стали более настойчиво требовать от МОЦР реализации актив­ных подрывных акций.
В самом МОЦР особую активность в этом направлении стала проявлять Захарченко, позицию которой поддерживал и поощрял Кутепов. После подробного анализа хода операции «Трест» было решено лишить Захарченко самостоятельности, специально создав в МОЦР оппозицию, которая якобы выступала за примене­ние террора, и поставили во главе ее Опперпута и Захарченко. Теперь Захарченко не могла принимать решения без одобрения их Оппер­путом.
В скором времени Захарченко с «согласия» Опперпута выехала в Париж для переговоров с Кутеповым, который познакомил ее с активным сто­ронником террора монархистом А.И. Гучковым, в прошлом крупным капиталистом и лидером партии октябристов. Он был военным и морским министром в первом составе Временного правительства. На встрече с Захарченко Гучков сообщил, что у него есть возмож­ность закупить в Германии в неограниченном количестве отравляю­щий газ, применяя который можно совершить крупную террористи­ческую акцию.
Кутепов, Захарченко и Гучков разработали такой план дей­ствий:
— произвести массовое отравление делегатов съезда Советов во время заседания в Большом театре;
— подготовить за границей отряд численностью до 200 человек из особо преданных монархистам быв­ших офицеров и, постепенно перебросив его через границу, сосредо­точить в Москве, возложив на него задачу сразу же после террористи­ческого акта захватить Кремль. Для осуществления этого плана было решено незамедлительно приступить к испытанию газа, создав специаль­ную комиссию с непременным участием представителей Кутепова и МОЦР. Руководители операции «Трест» дали указание согласиться и принять участие в испытании, чтобы выяснить, о чем идет речь. Для этой цели был подобран в качестве эксперта слушатель военной ака­демии химзащиты. Выехав в Париж в октябре 1926 года, эксперт из­учил ряд вопросов, относящихся к газу, однако сам газ исследовать не смог, так как он еще не поступил из Германии. У эксперта выработалось суждение, что такого вещества либо не существует, либо речь идет об одном из видов, которые были известны в прошлую войну.
Прибыв в Москву, Захарченко узнала, что Якушев не одобряет совершение террористического акта в Большом театре. Такую же позицию занимал и Потапов. Это вызвало у Захарченко подозрения в ненадежности Якушева, и она попыталась выдвинуть на первый план Опперпута, который, по ее мнению, должен был полностью взять в свои руки руководство подготовкой и осуществлением террористических актов. Для организации встречи Опперпута с Кутепо­вым Захарченко выехала за границу.
После обсуждения сложившейся обстановки, чекисты пришли к выводу, что сообщение Захарчен­ко может вызвать серьезные подозрения у руководителей монархи­стов за границей в отношении Якушева и Потапова. В итоге было принято решение направить Якушева в Париж и не допустить встречи Оппер­пута с Кутеповым.
В конце ноября 1926 года Якушев перешел границу с Эстонией и прибыл в Ревель, а вслед за тем, получив эстонский паспорт, выехал в Па­риж, где на вокзале его встретил Кутепов. Переговоры с Кутеповым проходили в напряженной обстанов­ке, но Якушев избрал наступательную линию поведения, заостряя внимание на трудностях с финансами.
Что же касается Захарченко, то Якушев об­винил ее в интриганстве. В конце концов у него получилось убедить Кутепова в правильности занимаемой им позиции. Завершая беседу, Кутепов сообщил, что считает нужным встре­титься на нейтральной территории и обсудить с руководством общее положение дел в СССР, а также выработать план совместных дейст­вий. Якушев с этим предложением согласился. Сходную наступательную тактику Якушев применил и на приеме у Николая Николаевича, который, вероятно, под влиянием информации, которую он получил от Захарченко, начал разговор в высоко­мерном тоне.
В феврале 1927 года было принято решение о завершении оnе­рации «Трест». Однако для того, чтобы убедиться в его правильности, была организована еще одна встреча с Кутеповым, на которую в мар­те 1927 года были направлены Потапов и сотрудник Разведыватель­ного управления Красной Армии Зиновьев — он должен был играть роль военно-морского представителя МОЦР. Задача этой встречи состояла в том, чтобы выяснить в полной мере намерения и, самое главное, потенциал Кутепова по организации террористических актов в СССР. На этих переговорах Кутепов решительно настаивал на установле­нии конкретного срока начала подрывных действий.
Представители МОЦР, конечно же, ставили вопрос о денежных средствах, которые были необходимы для начала активных действий, а также настаивали на том, что должны беречь свои силы «для достижения конечной цели — свержения Советской власти и установления монархии в России!».
Тогда Кутепов предложил направить в СССР группу террористов (20-30 человек), которые, находясь под строгим контролем МОЦР, будут подготавливать и осуществлять террористические акты, а силы МОЦР, предназначенные для решительных действий, сохранятся. Противоречить Кутепову, не рискуя расшифроваться, было трудно, поэто­му Потапов предложил передать этот вопрос на обсуждение полити­ческого совета.
Результаты проведенных в Финляндии переговоров Потапова с Кутеповым подтвердили, что необходимо заканчивать операцию «Трест». Задача, стоявшая перед его создателями, была выполнена. Оконча­ние операции было ускорено следующим обстоятельством. В начале апреля 1927 года Радкович, находясь в одной из московских пивных, устроил скандал и попал в милицию, откуда был доставлен в ОГПУ. После освобождения он явился к Опперпуту, у которого в это время была Захарченко, только что возвратившаяся из-за границы. Возму­щенная и испуганная случившимся, она настояла на незамедлительном выезде Радковича за границу и 10 апреля поехала в Ленинград, чтобы помочь ему переправиться через финское «окно». Тем не менее 11 апреля от Захарченко поступила телеграмма, из кото­рой следовало, что Радкович пропал…
Тогда Опперпут обратился с просьбой разрешить ему выехать в Ленинград на поиски Радковича. В тот же день Захарченко решила отправиться в Финляндию — также искать Радковича. Агент пошел провожать ее к границе. Дойдя до границы, Захарченко и Опперпут быстро, почти бегом, направились на финскую сторону, откуда Опперпут не вернулся.
Как выяснилось позже, Радкович в это время уже был в Финляндии. На конспиративной квартире в Ленинграде было найдено письмо Опперпута, в котором он заявлял, что навсегда покинул СССР, и в качестве вознаграждения за неразглашение всего, что ему известно, потребовал 125 тысяч рублей.
После перехода границы Опперпут сообщил финской и англий­ской разведкам, что МОЦР является специально созданной органа­ми госбезопасности организацией. Однако финская и другие разведки не до конца поверили в это и даже заподозрили Опперпута в принадлежности к советской агентуре. Высказывалось мнение, что и Захар­ченко может быть советским агентом, специально заброшенным за границу для компрометации МОЦР.
Для доказательства искренности Опперпута монархисты решили перебросить его и Захарченко с кутеповцем-террористом Петерсом на территорию СССР для совершения ими ряда диверсий и террористических актов. Первым делом планировались убийства ответст­венных работников советских органов государственной безопасно­сти, руководителей операции «Трест» и взрыв самого здания, в ко­тором располагались органы госбезопасности.
Выполнить это задание Опперпуту, Захарченко и Петерсу не довелось — при задержании все они застрелились.
Признания Опперпута и неудачная попытка совершить террористические и диверсионные акты на территории СССР заставили Кутепова в 1927-1928 годах провести колоссальную работу по созданию и переброске в СССР новых террористических групп.
Однако к этому времени советская разведка уже обладала в РОВС надежны­ ми агентурными возможностями, и поэтому большинство участни­ков этих групп были задержаны.
Таким образом, исполнение террористических актов монархи­сты начали только после того, как стало известно, что МОЦР явля­ется организацией, созданной чекистами. Таким образом, операция «Трест» успешно выполнила свою задачу: удерживать зарубежные монархические организации от активной подрывной деятельности на территории СССР, и в первую очередь от совершения террористических актов.
Якушев Александр Александрович после завершения операции «Трест» продолжал работать в Наркомате путей сообщения, постоянно опасаясь мести со стороны боевиков РОВС. Тем не менее опасность пришла с другой стороны. В 1934 году он был осужден на 10 лет и в 1937 году умер в лагере.
Впрочем, подобная судьба постигла и тех, с кем он так успешно работал. Артузов Артур Христианович и Пиляр Ро­ман Александрович стали жертвами репрессий в 1937 году…