Супершпион Ким Филби: начало

Ким Филби (полное настоящее имя Гарольд Адриан Рассел Фил­би, прозвище «Ким» родители дали своему сыну в честь героя одного из романов Киплинга) — наследник одного из старинных родов Англии. Его дед по отцу, Монти Филби, в конце XIX века вла­дел кофейной плантацией на Цейлоне, а его жена, бабушка Кима Филби, Квинти Дункан, происходила из известной в Англии семьи потомственных военных. Один из представителей этой семьи — маршал Монтгомери. Следовательно, Ким Филби был дальним родствен­ником знаменитого британского полководца.
Отец Кима, Сент-Джон Филби, продолжительное время работал в английской колониальной админист­рации в Индии, а затем увлекся востоковедением и стал известным и уважаемым в Англии арабистом. За свои научные труды он был на­гражден медалями Королевского картографического и Королевского азиатского обществ.
Будучи своеобразным человеком, он принял му­сульманское вероисповедание, взял саудовскую девушку из числа рабынь в качестве второй жены, подолгу жил среди бедуинских пле­мен, был советником короля Ибн Сауда.
Ким формировался в духе классических британских традиций и получил наиболее престижное в Англии образование.

Дора Филби (в центре) с детьми; слева от нее — Ким.

В начале 1930-хгодов капиталистический мир пережил экономический кризис небывалых до сих пор мас­штабов со всеми его ужасающими последствиями: безработицей, нуждой, отчаянием, крушением надежд на лучшее будущее. А на востоке Европы государство с новым общественным строем – СССР — претендовало на создание общества социальной справедливости. Его экономические и политические успехи были несомненны, а коммуни­сты проповедовали идеи, которым нельзя было отказать в притяга­тельности.
Дух приподнятости, гражданского долга и личной ответ­ственности, причастности к происходящим в мире событиям не мо­г не подействовать на молодого Филби. И он принял решение посвятить свою жизнь делу борьбы за социалистические идеалы. Много позже он сам ска­жет об этом так:
«Я принял решение работать в какой-нибудь форме на коммунистическое движение в мою последнюю неделю в Кемб­ридже. Процесс моего прихода к этому решению продолжался около двух лет. Отчасти это был рациональный подход, отчасти эмоцио­нальный. Он включал в себя изучение марксизма и, конечно, изуче­ние «великой депрессии» и подъема фашистского движения.
Конеч­но, у меня были и сомнения, и надежды, и критика самого себя, но мое самообразование и влияние внешних факторов, событий в мире при­ вели меня к этому решению. Я уже не видел способов обойти этот вопрос: либо я должен принять это решение, либо я вообще должен бросить политику.
И однажды вечером я сидел в своей комнате в Кембридже, сидел в кресле и принял решение. Это решение было принято на всю жизнь. В то время это решение было известно только мне. Я сказал это самому себе».
Но Ким не торопился стать официальным членом ком­мунистической партии. Он считал, что партийная рутина с собраниями, митингами и распространением газет – это не то, на что он рассчитывал. Он рвался в бой,  хотел убедиться в сво­их возможностях и готовности идти на жертвы.
И Филби решил уехать в Австрию, помогать там антифашистам. Австрия 1933 года была тем местом в Европе, где шла настоящая борьба с фашизмом.
Однако перед Филби встал вопрос, как связаться с австрийскими коммунистами. За советом он обратился к лектору, позднее профессору эко­номики Кембриджского университета Морису Доббу, который был членом Коммунистической партии Великобритании. Добб сказал:
«Я наблюдаю за вами уже несколько лет и вижу ваше движение в этом направлении. Я очень рад, что вы приняли это решение».
Вслед за тем он дал Филби рекомендательное письмо к руководи­телю Комитета помощи беженцам. И вот Филби в Вене. По рекомендации друзей он поселился в очень уютной комнате в квартире родителей Литци Фридман — активистки Австрийской компартии. Через время отношения между двумя молодыми людьми, которых связывали общность интересов и участие в риско­ванном деле, стали близкими.
В венской организации МОПР (Международная организация помощи революционерам) Филби довелось выполнять множество обязанностей. Он был и казначеем ячейки, и составителем листовок, и сборщиком пожертвований. Однако его основной работой было поддержа­ние связей с коммунистами, которые нелегально жили в Австрии, Венгрии и Чехословакии. Английский паспорт давал ему возможность путе­шествовать почти свободно.
Предчувствуя захват Австрии немцами, Филби понимал, что Литци Фридман расправы не миновать. Член компартии, наполовину еврейка, отсидевшая к тому же в тюрьме за политическую деятельность, она могла стать одной из первых жертв грядущего террора.
«Если бы пришли нацисты, конеч­но, с ней бы покончили, — говорит Филби. — Поэтому я решил же­ниться на ней, дать ей английский паспорт, вернуться в Англию и продолжать партийную работу оттуда, из Англии».
Работа в Австрии, угроза фашизма, увиденная там собственными глазами, прочувствованная сердцем и понятая умом, оказали сильнейшее влияние на окончательное формирование у Кима Филби коммунистических убежде­ний. Первым его шагом по приезде в Лондон было обращение в штаб­ квартиру Коммунистической партии Великобритании с просьбой о приеме в ее ряды.
Однако коммунистом Филби так и не стал…

Ким Филби

Все дело в том, что советская внешняя разведка давно уже обратила на него внимание. Еще когда он учился в Кембридже, его заметили как способного и честного юношу, который задумался над своим местом в жизни в борьбе за лучшую долю человечества. Знала советская разведка и о пребывании Филби в Австрии, его участии в антифашистской работе, о его желании примкнуть к английским коммунистам. Однако ведь есть и другой путь борьбы — подпольная рабо­та, путь опасный, но благородный. Разведка решила предложить его Киму Филби.
И вот в начале июня 1934 года в Риджентс-парке состоялась встреча Кима Филби и советского разведчика-нелегала Арнольда Дейча («Отто»). Во время вербовочной беседы Филби дал согласие на сотрудничество с советской разведкой. С этого времени в оперативной переписке Ким Филби стал именоваться «Зенхен», что в переводе с немецкого на русский означает «Сынок».
Первое, что попросил его сделать Дейч, это оборвать все контакты с коммунистами, с людьми, даже просто сочувствовавшими коммунистам, чтобы быть незапятнанным в глазах английского истеблишмента. Жена Филби Литци, которая знала о его связи с совет­ской разведкой, должна была сделать то же самое. Нужно было также избавиться от левой литературы в домашней библиотеке.
Второе, что предстояло сделать Филби, — это внимательно присмотреться к своим друзьям и знакомым, в том числе по Кембриджу, с точки зрения их при­годности для работы в разведке. И наконец, третье — определить свою карьеру, опять же с точки зрения решения разведывательных задач.
В июле 1934 года Центром перед нелегальной разведывательной группой в Лондоне была поставлена долговременная задача проникновения в британскую разведку — Интеллидженс сервис — и получе­ния сведений о ее намерениях и конкретных действиях в отношении СССР. Однако с какого бока подойти к выполнению этой задачи?
Из-за отказа университетского пре­подавателя экономики Робертсона, старого друга отца, рекомендовать «радикального социалиста», каким он считал Кима, на работу в Фо­рин офис дипломатическая карьера оказалась недоступной…
Что касается помощи отца, которого в прессе того вре­мени сравнивали со знаменитым разведчиком Лоуренсом Аравийским, то он практически ничем не помогал сыну в его карьере и был счастлив, когда тот избрал профессию журналиста и стал редактором малозначительно­го журнала «Ревью оф ревьюз».
Филби считал, что пути для проникнове­ния в британскую разведку нет, однако так не считал резидент-нелегал А.М. Орлов — очень опытный, изобретательный и темпераментный разведчик, с которым Филби начал работать в конце 1934 года.

А.М. Орлов, резидент нелегальной резидентуры в Лондоне в начале 1930-х гг.

Оказалось, что именно журналистика и открыла Киму Филби дорогу в британскую разведку! Работая в журнале Филби имел возможность встречаться и беседовать с самы­ми различными людьми. Кроме того кое-что рассказывал ему и отец.
В 1935 году от Филби в Центр начала поступать политиче­ская информация иной раз более, другой раз менее ценная.
В июне 1935 года Филби сообщил о закрытом за­седании Центрально-Азиатского общества, где его отец делал доклад об Англо-Персидской нефтяной компании, информацию о короле Ибн Сауде и английской политике в отношении Саудовской Аравии. Особенный интерес для Центра представили полученная им копия ответа саудовского посла Министерству иностранных дел Велико­британии с согласием на строительство англичанами на Ближнем Востоке военно-воздушной базы, а также обзор деятельности Воен­ного министерства и его разведки с характеристиками на некоторых ее сотрудников. Последняя информация была получена от университетского при­ятеля Кима Филби Тома Уайли, занимавшего должность секретаря постоянного помощника военного министра.
В июне 1935 года Орлов писал в Центр:
«К числу новых агентурных наметок относится имеющийся у «Зенхен» подход к его университетскому товарищу, некоему Уайли, работавшему в последние годы на неинтересной для нас должности и назначенному месяца три тому назад секретарем постоянного помощника военного министра Криди … Уайли — способный и образованный малый … Я дал «Зенхен» задание ничего не предпринимать по сущест­ву, возобновив только дружбу с ним».
Эта дружба позволила Филби продолжительное время получать от Уайли ценную информацию.
Тот же Орлов нашел путь, как можно использовать журнал, где работал Филби, в интересах разведывательной работы резидентуры. В расчете выйти на секретарей интересовавших советскую разведку английских учреждений он дал через «Зенхен» объявление в газету о том, что требуется машинистка-стенографистка, способная работать по линии экономико-политической литературы.
Орлов сообщал в Центр:
«Среди моря предложений, изъятых нами из почтового ящика, наиболее подходящей оказалась стенотипистка центрального секрета­риата морского министерства. Чтобы познакомиться с ней поближе, «Зенхен» взял ее на вечернюю работу в свою редакцию (2 раза в неде­лю). Теперь перед нами задача подыскать ей «любовника». Сами по­нимаете, что исход такого дела всегда чрезвычайно загадочен».
Центр понимал перспективность Филби о чем свидетельствует резолюция на письме Орлова:
«Использование «Зенхена» для вербовки категорически запретить».
Несмотря на удачу с секретаршей, главная задача, поставленная Центром перед лондон­ской группой, — проникновение в британскую разведку — была дале­ка от решения. Но в скором времени открылись новые возможности для использова­ния Филби.
Том Уайли познакомил его со своим другом Тэлботом, уже несколько лет редактировавшим журнал под названием «Англо-русская торговая газета». Это издание было органом ассоциации англий­ских финансистов и бизнесменов, имевших деловые интересы в дореволюционной России и желавших получить кое-что назад. Их давление на парламент в этом направлении успеха не имело, с возрастом они отходили от активных дел, журнал постоянно терял денежную поддержку и тихо умирал.
Тэлбот, встретив как-то Филби, сказал ему:
— Слушай, поскольку мой журнал умирает, что если мне начать новый, такого же рода, но на англо-германской основе, для активиза­ции англо-германской торговли?
Филби эта идея показалась ужасно интересной, и они обсудили ее.
— Я уже в возрасте, — сказал Тэлбот. — Я слишком стар, чтобы на­чинать еще один журнал. Мне нужен молодой редактор. Почему мо­лодой — чтобы он не запросил слишком много денег.
Нетрудно догадаться, что он имел в виду своего собеседника. Была названа сумма, устраивавшая Филби, и он сказал: «О’кей».
Филби, как редактор нового журнала вступил в Англо-герман­ское содружество — организацию, существовавшую те годы для улучшения отношений между Англией и нацистской Германией. Также у него появились знакомые в немецком посольстве, а через них и до­ступ туда. Ким начал получать малодоступные сведения о неофици­альных контактах между Англией и Германией через финансистов, промышленников, специалистов по экспорту и импорту — всех тех, кто был заинтересован в сближении двух стран.
Кроме того, он стал часто ездить в Берлин — примерно раз в месяц на не­делю. Будучи представлен Риббентропу, еще когда тот был послом в Лондоне, он продолжал встречаться с ним и его сотрудниками и в Германии. Наладились, разумеется, и контакты с геббельсовским Министерством пропаганды.
В этот период работы советской разведки с Филби в составе лондонской нелегальной резидентуры появился новый резидент, который сменил выехавшего в конце 1935 года в другую страну Орлова.

Теодор Малли, сотрудник нелегальной резидентуры в Лондоне

Это был Теодор Малли, который проходил по делам внешней разведки под псевдонимом «Манн». Однако Филби и его друзья по кембриджской группе знали его как Тео. С апреля 1936 года он как резидент стал руководить работой А. Дейча («Отто»), сообща с ним разрабатывал и планировал операции по наиболее эффективному использованию возможностей Филби и его продвижению в британские спецслужбы.
Малли лично провел несколько встреч с Филби в Лондоне и Берлине, куда он для этого специально выезжал. На этих встречах наравне с другими обсуж­ дался и вопрос о поездке Филби в Испанию.
Вояж Кима Филби в Испанию, раздираемую Гражданской войной, был задуман не только и не столько с целью сбора информации о положении дел у франкистов. Она была в большей степени продолжением реализации плана советской разведки по расширению разведывательного потенциала Филби и созданию предпосылок для последующего внедрения его в английскую разведку. Перед Кимом была поставлена задача со­здать себе репутацию смелого, яркого журналиста, способного при­влечь внимание английской разведки. Наилучшего места, чем Испания, самая «горячая» в те годы точка планеты, для этой цели не было.
Ким Филби ехал в Испанию как независимый журналист, то есть за свои средства, рассчитывая возместить расходы публикацией в Англии статей, которые он будет посылать с фронтов Гражданской войны. В реальности же, разумеется, его поездка полностью финансиро­валась советской разведкой. Однако чтобы «легендировать» эти денежные средства, Филби довелось продать часть своих книг.
Перед отправлением Киму был вручен адрес в Париже, на который он должен был направлять почтой свои донесения, и несложный код для их за­ шифровки, размещенный на листике тонкой, однако чрезвычайно прочной бумаги. Этот листочек при надобности можно было смять и проглотить.
В столице Португалии Лиссабоне Филби получил франкистскую визу не в посольстве Испании, которого у мятежников тогда еще не было, а в так называемом «агентстве» Франко. В конце января он прибыл в Севилью, откуда и начал действовать.
Почти через две недели Филби начал отправлять свои письма на парижский адрес и пытался писать каждую неделю. Военные действия, которые он мог наблюдать непосредственно как журналист, велись активно. Он мог видеть собственными глазами временные аэродро­мы, которые только строились, наблюдать перемещения войск и не только по петлицам и погонам определять, что это за род войск. Наряду с тем, у него установились кое-какие контакты с испанцами, любившими поговорить и иной раз так хваставшимися, что Филби даже не нужно было задавать вопросов.
В марте 1937 года при чрезвычайных обстоятельствах Киму пришлось проглотить ли­сточек с кодом, а затем довелось писать письмо в Париж с просьбой вы­слать новый.
«Сложность состояла в том, — вспоминает Филби, — что у нас не было кодового слова для слова «КОД», поэтому я написал в письме, что потерял книжку, которую мне дали, и просил прислать новую».
Через непродолжительное время он получил ответ от своего друга по Кемб­риджу Гая Берджесса, который назначил ему встречу в отеле «Рок» в Гибралтаре. Эта встреча была самой большой неожиданностью для Гая, так как он, по утверждению Филби, не знал до этого момента о его сотрудничестве с советской разведкой. Филби же отлично знал о работе Берджесса, потому что сам рекомендовал его.

Гай Берджесс

Вскоре первая трехмесяч­ная испанская командировка закончилась и Филби вернулся в Лондон.
Резидент «Отто» поставил следующую задачу: необходимо будет вернуться в Испанию, но уже в качестве журналиста какого-нибудь крупного издания. Для этого ему было необходимо опубликоваться в каком-либо солидном издании. Филби написал статью о своих впечатлениях от Испании и отослал ее в «Таймс».
Ему посчастливилось: «Таймс» как раз ли­шилась своих двух корреспондентов во франкистской Испании. Один погиб в автомобильной катастрофе, другой не смог выдержать давления цензуры и подал в отставку. И вскоре Киму позвонил его отец:
«Я только что встретил в своем клубе заместителя редактора «Таймс» Беринrтона Вуда. Он сказал мне, что ты написал вполне приемлемую статью, и они будут рады напечатать ее. Более того, они были бы счастливы, если бы ты согла­сился поехать от них обратно в Испанию в качестве их постоянного корреспондента».
«Я с удовольствием сделаю это», — ответил Ким.
В мае 1937 года Филби опять выехал в Испанию. На этот раз он заручился рекомендатель­ными письмами от немецкого посольства в Лондоне, где был хорошо известен как «сочувствующий». Однако и без этого отношение к нему франкистов заметно поменялось к лучшему. Корреспондент «Таймс» считался важной персоной. Тем не менее Филби продолжал ис­пользовать свое прошлое знакомство с Риббентропом для укрепле­ния положения и расширения связей.
В лондонской резидентуре Филби были даны условия связи с А.М. Орло­вым, который после отъезда из Англии занимал пост резидента НКВД и советника по вопросам безопасности при республиканском прави­тельстве в Испании. Встречи должны были происходить в пригранич­ном с Испанией французском городке Нарбоне, куда могли выезжать и тот и другой.
В перерывах между встречами с Орловым Филби направлял информацию, написанную симпатическими чернилами, по указанному адресу в Па­риже. Позднее, когда Ким уже вернулся из Испании, он пришел в ужас, узнав о том, что по парижскому адресу располагалось посольство СССР… Но, к счастью, провала не произошло: контрразведки тогда не были столь сильны, как сейчас.
После окончания войны в Испании воцарился фашистский режим Франко. Для разведчиков и журналистов страна превращалась в тихую заводь. В начале августа 1939 года Филби вернулся в Лондон.
В 1940 году, после падения Франции под натиском гитле­ровских войск его вызвали в редак­цию «Таймс» и сказали:
«Вам звонили из Военного министерства. Капитан Шелдон хочет видеть вас».
Первые шаги Филби на пути в английскую разведку закончились…