Он родился в 1900 году в городе Ахтырка (Украина). Его отец — командир сотни пограничной стражи, ветеран русско- японской войны, георгиевский кавалер — все время находился на службе на дальневосточной границе. Семья, в основном, жила в Ахтырке и в Харькове, а к отцу приезжала только изредка, так как обстановка и условия жизни на границе не позволяли находиться там продолжительное время.
В Первую мировую войну ротмистр Линицкий был направлен на фронт, где геройски сражался, командуя кавалерийским полком, и погиб в бою.
Из 7-го класса гимназии, в возрасте 16 лет, Леонид добровольно уходит в армию, проходит подготовку в учебной команде и в звании младшего унтер-офицера отправляется на войну. На фронте участвует в срыве митинга, на котором должен был выступать военный министр Керенский, был арестован, ему грозила смертная казнь.
Казнь была заменена штрафным полком, где Линицкому как несовершеннолетнему удалось оформить отпуск, и в октябре 1917 года он приехал домой. Экстерном окончил гимназию.
Во время немецкой оккупации Леонид принимал активное участие в налетах на немецкие посты, вел со своими ровесниками подрывную работу против оккупантов. В одной из операций был ранен.
Вылечившись, поступил на естественное отделение физико-математического факультета Харьковского университета. Окончив первый курс, отправился на каникулы в Ахтырку, однако не доехал, а присоединился к одной из частей Красной Армии и отправился на фронт. Участвовал в боях, когда Красная Армия отступала к Курску под натиском превосходящих сил белых. В августе 1919 года был опять ранен. Кроме того, открылась старая рана. После медицинской комиссии, которая признала его негодным к воинской службе, он был уволен из армии.
Однако подлечившись, в 1920 году Линицкий отправляется на фронт добровольцем, был зачислен в разведотдел 13-й армии и стал проходить подготовку для заброски в тыл противника. В одном из боев с прорвавшимися белогвардейцами был тяжело ранен.
Вот что рассказывает сам Леонид Леонидович о том периоде своей жизни:
««5/18 сентября я уже был в руках белых, которые первым делом раскроили мне прикладом череп и снова бросили лежать на месте. Затем они меня все же подобрали и отправили со своими ранеными в Севастополь, а оттуда на пароходе в Константинополь, причем они уже сами толком не знали, кто я и что».
Так как при себе у него никаких документов не было, а по окровавленной разорванной одежде тяжелораненого и по другим признакам распознать в нем красного лазутчика было невозможно, то он сошел за своего. Так, вместе с госпиталями, на судах, с остановками в Константинополе, Галлиполи его довезли до Югославии.
«Переброска в стан противника состоялась, — думал разведчик. — Ну, а кому я теперь нужен — война закончилась»…
Появилась затея пробираться домой, но как?
Чтобы заработать на пропитание, одежду и жилье Леонид устроился чернорабочим на стройку, потом на фабрику. На фабрике Линицкий познакомился со своей будущей женой Екатериной Федоровной, ставшей ему преданной и надежной помощницей на протяжении всей дальнейшей жизни.
В 1927 году после того, как он организовал забастовку рабочих на фабрике, в ходе которой звучали призывы к поддержке СССР, его уволили с работы. После этого он чудом смог поступить на медицинский факультет Белградского университета, который окончил в 1931 году. Работал в различных медицинских учреждениях, потом занялся частной практикой.
Линицкий вспоминал позднее:
«Не раз делал по пытки связаться с товарищами в Москве и засылал всякие хитроумные письма. Наконец это удалось, и я начал работать в нашей славной разведке».
Так в начале 1930-х годов Леонид Линицкий включился в разведывательную работу с нелегальных позиций по линии Иностранного отдела. В те годы много белоэмигрантских и националистических организаций проводили активную работу по засылке в Советский Союз боевиков для проведения диверсий на транспорте и промышленных предприятиях, а также терактов против руководящих работников. Это наносило значительный урон стране, и поэтому жизненно стояла задача разоблачения и нейтрализации их деятельности. В инструкциях Центра подчеркивалось:
«Задача заключается в том, чтобы парализовать все активные действия боевиков путем тщательной «разработки» и выявления их активности и связей на территории Союза… надо сконцентрировать свое внимание на террористически настроенных элементах эмиграции, агентурно выявлять их намерения и связи. Эта работа очень кропотливая, может, с самого начала малоэффективная, но необходимая. Других путей нет».
Леонид Леонидович, будучи врачом, который имел частную практику, занимал в обществе солидное положение. Ему был открыт доступ в высшее общество, он был знаком с белыми генералами и офицерами, высшими чиновниками государственного аппарата Югославии, а также сотрудниками иностранных посольств. Как врача его часто приглашали в дома руководителей эмигрантских организаций.
Со временем Линицким была создана работоспособная резидентура, которая не только целиком контролировала деятельность основных белоэмигрантских организаций в Югославии, но и систематически получала информацию из Парижа, где находился их центр.
Потихоньку Линицкому удалось проникнуть в наиболее опасные для СССР организации и учреждения, которые занимались секретной работой. Сведения о засылке в СССР боевых групп и отдельных террористов, полученные им, дали возможность нанести основательный удар по этим организациям в Югославии, а на отдельных направлениях целиком парализовать их работу.
В выводах следственной комиссии РОВС, созданной в 1937 году, сказано:
«Основная задача Линицкого заключалась в сборе сведений о IV отделе РОВС, в особенности о его секретной работе, и надо отдать ему справедливость, он планомерно приступает к осуществлению этой задачи.
3 мая 1933 г. он заполняет опросный лист для зачисления в члены Белградского отделения галлиполийцев; 26 июля того же года заполняет второй такой же лист. Ни в одном из этих листов подписей поручителей или указания на их личности не имеется. Если даже признать, что он поступил в галлиполийское общество с 3 мая, то 17 мая, то есть через две недели, он уже упоминается в протоколе заседания правления, 21 июня того же 1933 г. кооптируется в состав правления, 3 января 1934 г. становится действительным членом правления, в каковой должности состоял вплоть до дня ареста».
И далее:
«Одновременно с быстрым продвижением в местный галлиполийский центр Линицкий сначала вступает в образованную подполковником Козубским группу по изучению СССР и для «разработки» тем заходит к ротмистру Комаровскому в канцелярию IV отдела, а после того, как Комаровский отказался от делаемых им у галлиполийцев докладов, Линицкий его заменяет и под предлогом сбора для этих докладов сведений начинает чаще посещать Комаровского и даже брать у него материалы к себе на дом.
В ноябре 1934 года на Линицкого возлагается исполнение обязанностей секретаря правления белградского отделения галлиполийцев, которые он нес до 10 декабря того же года. Однако, очевидно, выгодное положение секретаря, не только дающее возможность знать всю (даже конфиденциальную) переписку общества, но и позволяющее открыто знакомиться со многими бумагами и в канцелярии IV отдела, побудило Линицкого и после сдачи должности секретаря продолжать именовать себя таковым, вследствие чего не только многие офицеры, но даже и военный агент полковник Базаревич считали его секретарем.
Базаревич собственноручно написал, что доктор Линицкий последние 7-8 месяцев перед арестом работал во второй комнате канцелярии «как секретарь белградского отделения общества галлиполийцев».
Таким образом, этот большевистский агент сумел создать себе в белградском центре РОВС исключительное положение».
Сотрудники резидентуры Линицкого применяли разнообразные способы для получения сведений о перебрасываемых террористах. Например, тесть Линицкого Дракин был внедрен в местную фашистскую организацию, финансировавшуюся немцами Дрепером и Янсоном, которые имели связь с Гитлером. Дракин смог достать фотографии, биографические сведения на террористов и агентов из числа эмигрантов, которые готовились для переброски в Союз.
Кроме получения информации обычным путем резидентура провела несколько негласных выемок документов из сейфов некоторых руководителей РОВС (Российского Общевоинского Союза) и НТСНП (Национально-трудового союза нового поколения). В сейфах этих лиц хранились особо важные материалы, зачастую касавшиеся контактов с разведывательными службами западных стран, планы будущих операций на территории СССР и кое-какие другие немаловажные документы.
11 декабря 1935 года Линицкий был арестован сербской тайной полицией, на его квартире проведен обыск и оставлена засада.
Сербская тайная полиция арестовала всех активных помощников Линицкого (а их было 10 человек), включая его жену Екатерину Федоровну, которая работала в резидентуре секретарем.
Арест сотрудников резидентуры произошел по вине заместителя резидента Ш. Из карьеристских побуждений, решив «отличиться» перед Центром, он без разрешения резидента провел операцию по вскрытию сейфа в квартире лидера НТСНП Байдалакова, сфотографировал имевшиеся там документы. К операции Ш. привлек двух знакомых югославов, один из которых, как выяснилось потом, был агентом местной контрразведки. Участники операции были взяты с поличным. После пыток и по боев Ш. выдал всех членов резидентуры…
Центр рекомендовал Линицкому на судебном процессе не связывать свою деятельность с советской разведкой, а выступать под флагом независимой политической организации, которая боролась против террористической деятельности некоторых руководителей белой эмиграции. Необходимо было наметить такую линию защиты подсудимых, чтобы подчеркнуть, что они действовали из любви к Родине, ни одним своим действием не нанесли вреда Югославии, а информацию о террористической деятельности отдельных белогвардейских групп пытались довести до сведения своего государства и мировой общественности. Существенно было также в ходе судебного процесса разоблачить настоящую роль РОВС и НТСНП, показать, какой вред они наносили Югославии своей террористической деятельностью. Такая линия должна была показать общественности Югославии, что руководите ли белоэмигрантских организаций используют территорию их страны в провокационных целях.
Руководители же РОВС и НТСНП, надеясь отвести удар от себя, наоборот, представляли это дело так, что группа Линицкого работала против Сербии и собирала шпионские данные об этой стране.
Во время следствия с арестованными обращались весьма жестоко. Их били, подвергали пыткам, стремясь получить информацию, которая бы подтверждала причастность группы к шпионской деятельности. Леонид Линицкий норовил при каждой возможности морально поддерживать своих товарищей, во всем брал вину на себя, при очных ставках давал понять, какой линии они должны придерживаться на допросах. Арестованные члены группы четко следовали линии, проводимой резидентом, и в своих показаниях подтверждали, что работали против РОВС и НТСНП по идейным соображениям, что никаких незаконных действий против Югославии не совершали.
Вместе с этим Линицкий провел еще одну акцию, которая во многом подпортила план устроителям этого процесса. Во время следствия и на процессе он назвал в числе членов своей организации нескольких наиболее одиозных белоэмигрантских деятелей, от которых он получал информацию (так и было в действительности, однако за одним исключением — они не знали, что имеют дело с советским разведчиком). А реальным руководителем организации он назвал ротмистра Комаровского, который был под подозрением в связях с разведками Великобритании и Польши. Такой поворот событий резко изменил обстановку. Руководители РОВС начали проводить свои расследования, чем основательно всколыхнули белоэмигрантские организации не только в Югославии, но и в других странах Европы.
На процессе Линицкому было предъявлено обвинение в том, что он собирал информацию о стратегических железных дорогах, которые строятся в Югославии, о поставке военных материалов из Германии, в фотографировании моста, в получении данных о численности русских офицеров, которые находятся на службе в югославской армии, в копировании секретных актов Югославии.
Сообщения о террористической деятельности РОВС и НТСНП докатились и до Лиги Наций. В прессе начали появляться комментарии, в которых говорилось о необходимости привлечь к суду и противную сторону, то есть белые террористические организации. Эта ситуация весьма осложнила положение обвинения. В результате материалы следствия были направлены не в суд, а в Министерство юстиции, после этого в Министерство иностранных дел, а вслед за тем их рассматривал Совет Министров. В конце концов, было принято решение о передаче материалов в суд только на 4 человек, в числе которых оказался и ротмистр Комаровский. Суд признал виновными Линицкого и его помощника только в совершении кражи документов из сейфа и проведении пропаганды, которая наносила вред Югославии.
Леонид Леонидович был приговорен к 2 годам 8 месяцам каторжных работ, заместитель получил 1 год тюремного заключения, Дракин — 6 месяцев, ротмистр Комаровский был оправдан, однако ему было предложено покинуть страну.
Линицкий отбыл свой срок до конца. А когда оставались считанные дни до освобождения, были получены данные о подготовке против него террористического акта. Приказ руководителей эмигрантских организаций — живым Линицкого из Югославии не выпускать — заставил Центр принять защитные меры. Еще во время пребывания в тюрьме посольством СССР ему было вручено уведомление о приеме в советское гражданство. После выхода из тюрьмы он на частном самолете был переправлен в одну из стран Европы.
Через несколько дней он был в Москве, где узнал, что его мать была в 1937 году арестована и затем расстреляна как «несознавшаяся польская шпионка». Разведчику было предложено выехать в Харьков, где в то время проживала его семья, и устроиться на работу в больницу. Леонид Леонидович работал сначала в городской больнице, затем до начала войны в военном госпитале.
 |
Леонид Леонидович Линицкий |
По его просьбе провели повторное рассмотрение дела матери, и в 1940 году он был извещен, что она была репрессирована по ложному доносу и полностью реабилитирована.
С началом Великой Отечественной войны Линицкого снова пригласили на работу во внешнюю разведку, где ему предложили работу во вражеском тылу. Руководство разведки приняло решение использовать Линицкого для работы в Югославии, где раз вернулось широкое партизанское движение.
Разведывательная работа Л.Л. Линицкого в Югославии продолжалась до освобождения страны. Во время боевых действий он был контужен, однако поста своего не оставил. В конце апреля 1945 года Линицкий вернулся в Москву, а в 1946 году опять выехал за границу для работы с нелегальных позиций.
В 1954 году полковник Линицкий скоропостижно скончался от сердечной недостаточности…
Загрузка...
