Остался без отца ещё до рождения. Кроме Александра, мать Анна Павловна воспитывала сама также старшего сына Павла и дочь Нину.
1927 год – после окончания 9 класса средней школы работает помощником электромонтёра.
Во время футбольных тренировок на стадионе «Динамо» Александр встретился с Вениамином Леонардовичем Герсоном, секретарём председателя ВЧК—ОГПУ Дзержинского и одним из основателей общества «Динамо».
1928 год — по личной рекомендации Герсона принят на работу в Комендатуру Административно-хозяйственного Управление ОГПУ монтёром по лифтам и лифтёром.
Декабрь 1928 года — переведён в ИНО ОГПУ делопроизводителем, а затем старшим делопроизводителем.
Январь 1930 года — помощник оперуполномоченного, позднее оперуполномоченный 2-го, 7-го, а после этого опять-таки 2-го отделений ИНО ОГПУ.
1932 год — краткосрочная оперативная и языковая подготовка.
1933 год — направлен на нелегальную разведывательную работу в Париж в составе оперативной группы «Экспресс», которую возглавлял Л. Л. Никольский (А. М. Орлов). Цель — разработка Второго бюро (разведка) Генерального штаба французской армии, проведение вербовок в его центральных подразделениях.
Выдавая себя за австрийца чешского происхождения Рошенецкого, Коротков поступил в Сорбонну на курс антропологии. Одновременно начал учёбу в Парижской радиошколе.
При попытке завербовать студента, который работал фотографом во Втором бюро, попал в поле зрения французской контрразведки, после чего был временно выведен в Германию, а оттуда в СССР.
1935 год — уполномоченный резерва отдела кадров, после этого оперуполномоченный 7-го отделения ИНО ГУГБ НКВД СССР.
1936 год — под именем Владимира Петровича Коротких и прикрытием должности представителя Наркомтяжпрома при торгпредстве СССР в Германии направлен в долгосрочную командировку в Берлин.
Декабрь 1937 года — получил задание выехать во Францию для нелегальной работы, где возглавил специальную группу по ликвидации ряда предателей.
Задания, которые Александру Короткову пришлось выполнить в 1938 roдy, он получил от руководства разведки, но исходили они лично от Сталина.
В марте 1938 года группа ликвидировала сотрудника НКВД СССР — невозвращенца Г. Агабекова («Жулик»), в июле того же года — секретаря международного объединения троцкистов Рудольфа Клемента.
1938 год — отозван в Москву и переведен в резерв назначения.
1939 год — уволен из органов НКВД.
Апрель 1939 года — после письма на имя уволившего его наркома Берии восстановлен на службе в разведке на должности старшего уполномоченного.
Май 1939 года – назначен заместителем начальника 1-го (немецкого) отделения 5-го отдела ГУГБ НКВД.
Конец 1939 года — под прикрытием должности дипкурьера НКИДа был в загранкомандировках в Дании и Норвегии.
Июль 1940 года — под прикрытием стендиста по обслуживанию советских выставок в городах Кенигсберг и Лейпциг направлен на месяц в Германию. Задача — восстановление связи с особо ценными источниками, работа с которыми была законсервирована в 1936 — 1938 годы.
Август 1940 года — в качестве заместителя резидента легальной резидентуры под прикрытием должности 3-го секретаря полпредства СССР в Германии возвращается в Берлин. Был на связи с «Брайтенбахом» (Вилли Леманом) и другими ценными агентами.
Александр Михайлович Коротков был, по отзывам хорошо знавших его товарищей, одним из наиболее талантливых сотрудников внешней разведки. Однако его информации, впрочем, как и информации многих советских разведчиков, руководство не совсем верило.
20 марта 1941 года Коротков, встревоженный складывавшейся ситуацией, направил из Берлина личное письмо на имя наркома государственной безопасности СССР Л.П. Берии:
«Тов. Павлу — лично.
В процессе работы с «Корсиканцем» от него получен ряд данных, говорящих о подготовке немцами военного выступления против Советского Союза на весну текущего года. Анализ этих сведений дает следующую картину.
В октябре 1940 года К. сообщил: «В ближайшее время предстоит военная оккупация немцами Румынии. Эта оккупация явится предварительным шагом против СССР, целью которой является отторжение от Советского Союза территории западнее линии Ленинград — Черное море, создание на ней полностью находящегося в немецких руках правительства. В остальной части Советского Союза должно быть образовано дружественное Германии правительство».
Эти сведения известны от одного из руководителей фирмы «Лейзер» Т., входящего в группу «Корсиканца». Т. почерпнул их из разговора со своим другом, работающим в верховном командовании немецкой армии. Последний узнал об этом от своего начальника.
«Икс», работник комитета по четырехлетнему плану при Геринге, рассказал «Корсиканцу», что он получил задание подготовить расчеты об экономическом эффекте от оккупации советской территории немцами. При этом приводилось мнение начальника генерального штаба сухопутной армии Гальдера о неспособности Красной Армии оказать длительное сопротивление, о возможности оккупации Украины в чрезвычайно короткий срок при молниеносном ударе и взятии даже Баку.
Знакомый «Корсиканца», принц 3., имеющий связи в военных кругах, заявил ему, что подготовка удара против СССР стала очевидностью.
Об этом свидетельствует расположение сконцентрированных на нашей границе немецких войск. Немцев очень интересует железная дорога Львов-Одесса, имеющая западноевропейскую колею.
Другой подысточник «Корсиканца» Ц., знакомый с людьми из бюро Риббентропа и службы безопасности СС, ссылаясь на свой разговор с двумя фельдмаршалами, заявил, что Германия в мае выступит против СССР.
Руководитель статистического института, работающего по заданиям военного командования, Л., рассказал «Корсиканцу» также о готовящемся нападении на СССР.
От других лиц «Корсиканец» получал аналогичные данные. Например, немцы подготавливают карты расположения наших промышленных районов; лица, знающие русский язык, получили извещения, что в случае мобилизации они будут использованы в качестве переводчиков при военных трибуналах; двоюродный брат «Корсиканца» сообщил, что в процессе зондирования почвы об отношении к Гитлеру военного руководства также сложилось впечатление о подготовке войны против СССР.
Состоялся разговор с уполномоченным «Форшунгсамта» (служба подслушивания Геринга). Он высказал личное мнение, что операции против Британских островов отсрочены, сначала последуют действия в районе Средиземного моря, затем против СССР и только потом против Англии. Как теперь сообщает «Корсиканец», царит общее мнение, что операции против Англии отложены…
Еще в прошлом году «Лесовод» получил данные от работника группы немецкого командования о том, что Германия начнет военные действия против СССР. Косвенные сведения поступали тогда же также от «Кузнецова» и «Брайтенбаха».»
Тем не менее ответ в резидентуру так и не пришел. Это письмо не получило заслуживающей того оценки со стороны руководства НКВД и было списано в его личное дело…
С началом войны Германии против СССР советское посольство в Берлине было блокировано отрядом СС под командованием оберштурмфюрера Хейнемана – ни из здания, ни в здание никого не пускали. Только один человек мог выехать из посольства и проследовать по строго определенному маршруту в сопровождении Хейнемана — первый секретарь В.М. Бережков. Он был выделен для связи с МИД Германии и по вызову из этого министерства выезжал для переговоров, которые касались главным образом вопросов процедуры обмена составами посольств.
В один из этих тревожных дней из гаража посольства к парадному подъезду подали автомашину «Опель-олимпия». За руль сел Бережков, рядом с ним, как всегда, уселся Хейнеман, а на заднем сиденье находился третий пассажир.
Машина тронулась, стоявшие у ворот эсэсовцы расступились, откозыряли шефу. Однако в этот раз путь лежал не на Вильгельмштрассе, сегодня советского представителя не вызывали в МИД, и поэтому машина проехала по городу и остановилась у большого универсального магазина. Пассажир быстро вышел, а автомобиль тронулся и исчез за поворотом.
Вышедшему из машины человеку было лет 30, спортивного телосложения, шатен, черты его лица говорили о волевом, решительном характере.
Это был Александр Михайлович Коротков, заместитель резидента советской внешней разведки в Берлине. Он не спеша прошел по магазину, замешался в толпе покупателей, поднялся на лифте на третий этаж и через 5 минут уже был у выхода из магазина, который вывел его на другую улицу. За эти минуты он прошел короткий, однако очень надежный проверочный маршрут внутри магазина, которым пользовался раньше, и, не выявив ничего подозрительного, сел в подошедший к остановке трамвай. Проехав четыре остановки, вышел, поднялся по малолюдному переулку вверх. Никаких признаков наружного наблюдения заметно не было.
После этого завернул за угол, пересек проходной двор и вошел в подъезд пятиэтажного жилого дома.
Ему надо было ещё раз удостовериться, что слежки за ним нет. Через стекло двери хорошо просматривался выход из двора, и если был бы «хвост», то в этой ситуации он обязательно выявил бы себя.
Приблизительно через час «опель-олимпия» подъехал к универсальному магазину. Разведчик уже был на месте. Он не торопясь подошел к машине и через минуту занял прежнее место на заднем сиденье.
— Ну как, встретились? — обернувшись, спросил Хейнеман.
— Да, все нормально, она была очень рада. Благодарю Вас, возможно, больше не придется увидеться с моей Гретхен.
— Что поделаешь, война, — вздохнул немец.
Эта поездка Короткова в город дала очень много. Был проведён инструктаж одного из руководителей антифашистской организации «Красная капелла» в отношении ее действий и поддержания связи в условиях войны.
Само собой, что этой поездке предшествовала основательная подготовительная работа.
Сотрудники резидентуры заметили, что офицер СС Хейнеман, уже не молодой человек, был дружелюбно настроен по отношению к сотрудникам посольства. Бережкову, с которым он постоянно общался, рассказывал семейные новости, жаловался на трудности в связи с болезнью жены, высказывал беспокойство за судьбу сына, который заканчивал военное училище, говорил о денежных затруднениях в связи с лечением жены и покупкой экипировки для сына, которая по немецким законам приобреталась самим выпускником.
Посольство было заинтересовано в налаживании добрых отношений с начальником охраны. Это помогало легче решать многие вопросы, в том числе и касавшиеся снабжения продовольствием. Особый интерес был и у резидентуры. Поэтому Бережкову было рекомендовано руководством посольства проявлять повышенные знаки внимания к Хейнеману и, в частности, приглашать его на кофе, на обед.
Хейнеман был общительным человеком, и скоро он вместе с Бережковым завтракал, обедал, а иногда и ужинал. По установленному немцами порядку в вестибюле посольства размещался начальник охраны, солдаты же несли наружную службу. Поэтому они не видели, чем занят их начальник. Стол сервировали в комнате, которая примыкала к вестибюлю, и в случае необходимости офицер мог быстро занять свой пост.
Повар трудился вовсю, и на столе всегда были хорошая еда и напитки. Хейнеман был доволен отношением к нему посольства и со своей стороны старался не создавать особых неудобств для его сотрудников.
В резидентуре пришли к выводу, что немцу можно дать деньги, так как он жизненно нуждается в них.
В одной из бесед, когда речь зашла о деньгах и Хейнеман сокрушался по поводу грядущих расходов, Бережков предложил ему рейхсмарки.
— Я был бы рад вам помочь, господин Хейнеман, — заметил как бы мельком Бережков. — Я довольно долго работаю в Берлине и откладывал деньги, чтобы купить большую радиолу. Но теперь это не имеет смысла и деньги все равно пропадут. Нам не разрешили ничего вывозить, кроме одного чемодана с личными вещами и небольшой суммы на карманные расходы. Мне неловко делать такое предложение, но, если хотите, я могу вам дать тысячу марок.
— Я очень благодарен за это предложение, — помолчав, сказал Хейнеман. — Но как же я могу так запросто взять крупную сумму?
Уговаривать немца долго не пришлось. Вскоре деньги были у него в кармане. По окончании беседы Хейнеман еще раз поблагодарил Бережкова и сказал:
— Я был бы рад, если б имел возможность быть вам чем-либо полезным.
— Мне лично ничего не нужно, — ответил Бережков, — вы просто мне симпатичны и я рад вам помочь.
На следующий день оберштурмфюрер вновь вернулся к разговору о деньгах и еще раз поблагодарил дипломата, выразив сожаление, что не может его отблагодарить.
— Видите ли, господин Хейнеман, как я уже говорил, мне самому ничего не нужно. Но один из работников посольства, мой приятель, просил об одной услуге. Это чисто личное дело.
И Бережков рассказал вымышленную историю о дружбе его друга с немецкой девушкой и что из-за того, что война началась так внезапно, друг не смог попрощаться и хотел хоть на часок вырваться к ней. Немец задумался, затем предложил вариант выезда из посольства…
Во время второго выезда в город, который состоялся через несколько дней, Коротков провел встречу с другим руководителем «Красной капеллы», проинструктировал его о работе в период войны, передал условия связи с Центром, снабдил деньгами и явками на другие страны.
После нападения нацистской Германии на СССР Коротков вернулся в Москву в числе интернированных дипломатических сотрудников.
С августа 1941 года заместитель начальника, а с октября 1941 года — начальник 1-го отдела (разведка в Германии и на оккупированных ею территориях) 1-го управления НКВД СССР.
На отдел во время войны было возложено ведение разведывательной работы на территории Германии, Польши, Чехословакии, Венгрии, Болгарии, Румынии, Югославии, Греции.
Коротков лично участвовал в подборе людей, особенно если речь шла о важных операциях, контролировал их подготовку, проводил отдельные занятия, отдавал распоряжения по обеспечению курсантов соответствующими документами, а затем обеспечивал их заброску в тыл противника.
1943 – 1945 годы – под фамилией полковника Михайлова выезжал в Тегеран и Афганистан для выполнения специальных заданий по ликвидации германской агентуры.
Судьба еще раз забросила Александра Михайловича Короткова в Берлин уже после Победы.
8 мая 1945 года принимал участие в подписании Акта капитуляции Германии – заместитель наркома НКВД СССР комиссар rосбезопасности втoporo paнra Серов поручил полковнику Александру Короткову возrлавить rруппу офицеров по обеспечению безопасности немецкой делеrации. Коротков, должен был проинструктировать нeмецких rенералов и адмиралов, как будет проходить цepeмония, и сопровождать их безотлучно как во время подписания Акта, так и до caмoro отлета из Берлина.
За генерал-фельдмаршалом Кейтелем — полковник Коротков, май 1945 года.
С 20 октября 1945 года по 19 января 1946 года находится в Берлине в качестве резидента объединённой резидентуры внешней разведки в Германии и заместителя политического советника при Советской военной администрации в Германии.
К концу войны на территории Германии действовало несколько оперативных групп, снабжавших информацией руководство страны и командование Красной Армии. По окончании войны эти оперативные группы были объединены. В итоге создалась первая послевоенная резидентура внешней разведки под прикрытием Аппарата политического советника при Главнокомандующем советской военной администрации в Германии. Первым резидентом берлинской резидентуры в октябре 1945 года был назначен полковник Коротков.
По официальной должности прикрытия Александр Михайлович был заместителем политсоветника. Положение давало ему возможность часто общаться с маршалом Г.К. Жуковым. Маршал почти всегда принимал вне очереди полковника Короткова, хотя в приемной постоянно было много посетителей, потому что был убежден, что услышит от Александра Михайловича важные новости, которые он ежедневно докладывал Сталину.
За это время была налажена работа резидентуры, развернута активная деятельность на территории советской и западных оккупационных зон. Были восстановлены связи с некоторыми источниками довоенного периода, приобретено значительное число новых.
Резидентура провела ряд ответственных операций по поиску и изъятию секретных документов гитлеровских спецслужб, технической документации КБ и заводов, занимавшихся разработкой и выпуском новейших образцов оружия, получению образцов новой техники и информации о современных технологиях.
Очень интересно рассказывал о стиле его работы один из руководителей нелегальной разведки Николай Алексеевич Корзников, который длительное время работал с ним вместе.
«При разработке важных операций, — говорил Корзников, — Коротков обязательно приглашал к себе непосредственных исполнителей.
Бывало, он закрывался на полдня с ними в своем кабинете и в деталях прорабатывал предстоящее мероприятие. Их можно было застать без пиджаков, с засученными рукавами, ползающими по картам на полу».
Он старался передать свой опыт, знания непосредственно исполнителям.
В то же время он с готовностью подхватывал их свежие мысли, а иногда и неординарные подходы к решению сложных разведывательных задач.
С мая 1946 года — начальник управления «1-Б» (нелегальная разведка) и заместитель начальника ПГУ МГБ СССР.
С 29 июля 1947 года — начальник 4-го управления (нелегальная разведка) Комитета информации при Совете Министров СССР, с 19 мая 1949 года — одновременно член Комитета информации.
С 9 сентября 1950 года — заместитель начальника Бюро № 1 МГБ СССР по разведке и диверсиям за границей. На основании Постановления Политбюро ЦК ВКП(б) за № 77/310 от 9 сентября 1950 rода в МГБ СССР было образовано сверхсекретное (даже для этоrо вeдомства, rде вообще все было секретным) подразделение, скромно поименованное Бюро № 1, предназначенное для проведения диверсий и террористических актов за rраницей.
Пункт третий Постановления выrлядел так:
«Утвердить нaчальником Бюро № 1 МГБ СССР т. Судоплатова П. А., заместителем начальника Бюро № 1 т. Короткова А. М., освободив ero от работы в Комитете информации».
С ноября 1952 года — заместитель начальника ПГУ МГБ СССР и начальник управления «С» (нелегальная разведка).
С марта 1953 года — заместитель начальника, с 28 мая 1953 года — и. о. начальника ВГУ МВД СССР. С 17 июля 1953 года — начальник отдела HP ВГУ (нелегальная разведка).
С марта 1954 года — и. о. начальника Спецуправления (НР — нелегальная разведка), врио заместителя начальника ПГУ.
С 6 сентября 1955 года — начальник Спецуправления и заместитель начальника ПГУ КГБ при Совете Министров СССР.
Ноябрь 1956 года — в качестве заместителя руководителя опергруппы КГБ И. А. Серова принимал участие в оперативных мероприятиях по подавлению венгерского восстания.
С 23 марта 1957 года — под прикрытием должности советника Посольства СССР в ГДР был Уполномоченным КГБ по координации и связи с МГБ (Министерство государственной безопасности) и МВД ГДР.
На его плечи легло руководство самым крупным подразделением советской разведки за границей, ориентированным на ведение активной разведывательной работы по НАТО. Кроме этого, аппарат осуществлял сотрудничество с органами безопасности ГДР, оказывал непосредственную помощь советским военным разведывательным службам, действовавшим с территории ГДР.
В конце июня 1961 года Александр Михайлович прибыл в Москву на совещание руководящих работников КГБ. Одновременно он побывал в ряде правительственных учреждений для решения текущих задач работы берлинского аппарата.
Утром 27 июня он посетил отдел ЦК на Старой площади. Вышел оттуда хмурый, недовольный беседой. Видимо, не во всем нашел взаимопонимание.
От здания ЦК до площади Дзержинского прошел пешком, хотел немного развеяться. Здесь сел в машину и отправился на стадион «динамо». Он еще утром созвонился с Иваном Александровичем Серовым, бывшим председателем КГБ, и договорился поиграть с ним в теннис.
Спорт, езда на автомобиле, игра в теннис или шахматы всегда помогали А.М. Короткову сохранять душевное равновесие и успокаиваться после частых волнений. Он рассчитывал, что и на этот раз игра поможет ему вернуть бодрость, поднимет настроение.
Во время игры он нагнулся за мячом — и острая боль пронзила сердце. Коротков потерял сознание. Через несколько минут его сердце перестало биться…
Загрузка...
