Предательство шифровальщика канадской резидентуры ГРУ лейтенанта И. Гузенко («Кларк») в сентябре 1945 года поставило под удар всю дальнейшую работу советской военной разведки по атомному шпионажу.
Игорь Сергеевич Гузенко (13 января 1919 года, село Рогачёво, Московская губерния — 8 июня 1982 года, Миссиссога, Канада) – предатель Родины, перебежчик, бывший начальник шифровального отдела посольства СССР в Канаде, криптограф, передавший канадской стороне шифры и документы с данными советской агентуры. В начале Великой Отечественной войны он был призван в армию и направлен в спецшколу, где прошел курс обучения на шифровальщика и получил назначение в штаб одного из фронтов. Через год он был переведен в главное шифровальное бюро ГРУ. 1943 год – Гузенко вместе с семьей откомандирован в Канаду шифровальщиком резидентуры ГРУ в Оттаве. |
В Оттаве Гузенко постарался приглянуться своему непосредственному начальнику – резиденту полковнику Николаю Заботину, и вследствие этого пользовался рядом безосновательных льгот. Так, вопреки всем установленным правилам, он вместе с женой и сыном проживал не на территории посольства, а в городе, на частной квартире. И это при том, что шифровальщикам даже за пачкой сигарет разрешалось покидать посольство только в сопровождении двух человек.
Этот факт был обнаружен после того, как первый заместитель начальника 1-го управления ГРУ полковник М. Мильштейн в мае-июне 1944 года совершил инспекционную поездку по легальным резидентурам в США, Мексике и Канаде. В ходе проведения проверки Мильштейном было установлено, что Гузенко не только проживает вне территории посольства, однако и имеет доступ к личному сейфу заместителя резидента подполковника Мотинова.
Кроме того, у Мильштейна сформировалось впечатление, что Гузенко находится на пути к предательству и готовится к побегу. По этому поводу позднее он вспоминал:
«Перед отъездом я еще раз сказал Заботину о необходимости переезда Гузенко и решил снова с ним встретиться. Я внимательно слушал его, задавал разные, часто несущественные вопросы — какое-то необъяснимое и тревожное предчувствие на протяжении всего разговора мучило меня. Мне все время виделась в нем какая-то неискренность. Внутренний голос подсказывал, что с ним неладно. Он решил что-то такое, чего очень боится, что оно может быть раскрыто.
И вот тогда, в июне 1944 г., я пришел к выводу, что он готовится бежать. Готовится, но еще не решил окончательно».
Полковник Мильштейн, возвратившись в Москву, доложил о своих подозрениях начальнику ГРУ генерал-лейтенанту И. Ильичеву и начальнику отдела кадров ГРУ полковнику С. Егорову. И хотя доклад Мильштейна не приняли всерьез, в сентябре 1944 года в Оттаву ушла телеграмма об отзыве Гузенко в Москву, а на его место был направлен его сменщик лейтенант Кулаков. Тем не менее резидент Заботин сумел настоять на отмене этого решения, и только в августе 1945 года новый начальник ГРУ генерал-лейтенант Ф. Кузнецов отправил новую телеграмму о немедленном отзыве Гузенко и его семьи в СССР.
Узнав о предстоящем возвращении в Москву, Гузенко, прихватив из сейфа секретные документы, 5 сентября 1945 года попросил политического убежища в Канаде. По словам самого Гузенко, он готовился к побегу довольно долго, с сентября 1944 года, загибая уголки намеченных бумаг таким образом, чтобы в решающий момент суметь быстро их изъять. По его собственному утверждению, он выкрал самые важные документы. Совершенно логично сделать предположение, что они и содержат наиболее существенную информацию обо всем, к чему проявляла интерес советская разведка, а также показывают результативность ее работы.
В течение пяти месяцев канадские власти укрывали Гузенко, осуществляя интенсивное изучение полученной информации и проводя многочисленные консультации с британскими и американскими чиновниками. На вопросы, которые появлялись у канадских специалистов в ходе расследования, Гузенко давал самые детальные ответы. Говорил он очень много, и его устные показания, а также выданные им шифры дополняли картину работы советской разведки.
Реакция СССР свидетельствует о том, что сначала в Москве надеялись на скорое и безболезненное решение вопроса. В канадском архиве представлены две ноты советского посольства от 7 и 14 сентября 1946 года, уведомляющие канадские власти о том, что Гузенко скрылся, украв государственные деньги. Посольство жаловалось на грубое поведение канадских полицейских по отношению к советским сотрудникам, проникшим в квартиру беглеца:
«Посольство Советского Союза… просит правительство Канады задержать его и его жену и без всякого суда передать их Посольству для депортации в Советский Союз».
В ответ канадские власти сообщили, что им ничего не известно о местопребывании Гузенко.
Результаты этого побега были катастрофическими. Образованная после побега Гузенко Канадская королевская комиссия по вопросам шпионажа выявила имена 19 агентов ГРУ в Канаде, из которых 9 были осуждены, а также несколько американцев и англичан, упоминавшихся под конспиративными именами и даже советского агента в Швейцарии («Люци»). Наибольшие потери понесла агентурная группа «Бэк», ориентированная на добывание материалов по атомной бомбе.
Официальная позиция советского руководства в связи с делом Гузенко была изложена в известном заявлении от 20 февраля 1946 года и отличалась решительностью, резкостью и даже грубостью. Вся ответственность за развязывание холодной войны и ухудшение советско-канадских отношений возлагалась на противную сторону.
А комиссия по разбору предательства Гузенко, созданная по указанию И. Сталина, признала виновным бывшего резидента Заботина. Он, его жена и сын были арестованы и находились в лагерях.
После смерти Сталина Заботин получил освобождение и умер после переезда в Карелию.
После побега Гузенко с семьёй поселился в Торонто.
Умер в 1982 году от злоупотребления алкоголем.
Восемь его детей и шестнадцать внуков живут в Канаде и США.